Повседневная жизнь Китая в эпоху Мин

Канун седмицы приходился на период благодарения душ умерших за собранный урожай и был частью широкого обрядового комплекса, связанного с этим периодом. По народному поверью, в течение всего седьмого месяца врата преисподней были открыты, и ее обитатели получали возможность находиться в мире людей. В середине месяца отмечался праздник Чжунъ-юань — один из трех главных праздников мертвых в китайском календаре. Этот праздник имел ярко выраженную религиозную окраску. Его главными героями были «сиротские» души, не получающие от потомков должных жертвоприношений. Забота о таких душах была общим долгом живых, ведь и «свои» предки были «чужими» для других людей.

По всему Китаю в эти дни встречали усопшие души, которые, как считалось, на время праздника возвращались в родной дом. Крестьяне в этот день выставляли по обеим сторонам ворот дома снопы проса и конопли. Возвращение предков отмечалось поклонениями на семейном алтаре. Набор жертвенных яств, определявшийся местными обычаями и особенностями китайской кухни, был неодинаков в разных областях Китая, но обычно включал в себя чай и вино, лапшу, рис и мясные блюда, всевозможные фрукты, сладости, на побережье — рыбу, крабов и другие морские продукты. Буддийские и даосские монахи в местных храмах служили сложные, растягивавшиеся на несколько дней молебны о «всеобщем спасении» ( пу ду). С помощью заклинаний, огромных фонарей, вывешенных у входа в храм, и длинных бамбуковых шестов они привлекали к храму всех «голодных духов», витавших в округе, служили молебен за их упокой и препровождали обратно в ад. Перед храмами на специальных помостах раскладывали угощения для неупокоенных душ, которых в народе предпочитали иносказательно называть «добрыми братьями» ( хао сюнди) или «почтенными гостями» ( лао кэ). После того как обитатели преисподней насыщались ароматами жертвенных яств, последние становились добычей бедняков и нищих. По окончании празднеств предков с почетом отправляли обратно на тот свет.

Средний месяц осени или 8-й месяц года тоже был временем больших празднеств, пик которых, как и в период осеннего «праздника мертвых», приходился на полнолуние. В народе этот крупнейший осенний праздник и один из трех главных «праздников живых» в году называли праздником «середины осени» ( Чжунцю). Сопутствовавшие ему обряды отмечали окончание уборки урожая, а его собственно календарное значение определялось осенним равноденствием, обозначавшим начало осенне-зимнего периода. Праздник этот, как и другие осенние праздники, — ночной, ассоциировавшийся с луной, ее холодным и призрачным светом. К эпохе Мин архаические истоки лунной мифологии уже давно забылись, и луна стала просто предметом эстетического любования. Для горожан праздник Середины осени превратился главным образом в дружескую пирушку с гуляньем под луной, которая светила особенно ярко на осеннем небосклоне. Созерцать озаренный луной пейзаж и пить вино в ночь Середины осени считалось настолько важным или, точнее, престижным делом, что богатые люди нередко выстраивали для этого специальные террасы или павильоны (отдельно для мужчин и женщин, как того требовали нормы конфуцианской морали), а люди честолюбивые, но бедные даже отдавали в заклад за вино свою одежду.

Обычай требовал в праздник Середины осени ставить на стол разнообразную снедь и наедаться до отвала, что, надо полагать, символизировало изобилие и процветание дома. В жертву предкам тоже приносили самую разную пищу: мясные блюда, в особенности свинину и утку, чай и вино, сладости, всевозможные плоды, в частности тыкву и дыню, помело, арахис, водяной орех, хурму. Главной же обрядовой едой этого праздника были так называемые лунные лепешки — довольно крупные, до 30 сантиметров в диаметре, круглой формы, выпеченные из сероватой (цвета лунного сияния) пшеничной или рисовой муки с добавлением сахара и различных специй — миндаля, кунжутного семени, апельсиновой кожуры, тыквенных семечек. На поверхности лепешек изображали популярные лунные символы — Хозяйку луны, лунную жабу, лунного зайца и т. д. — или «счастливые» иероглифы. Как раз в минское время распространилась легенда, приписывавшая лунным лепешкам особую роль в избавлении Китая от монгольского владычества. В этой легенде рассказывается о том, что монгольские правители Китая, опасаясь народного восстания, приставили к каждой китайской семье соглядатая. Долгое время китайцам не удавалось обмануть бдительность монгольских шпионов. Наконец кто-то предложил прикрепить записку с призывом подняться против монголов в ночь Середины осени к лунным лепешкам, которые все посылали друг другу в подарок накануне праздника. Так праздник стал служить еще и патриотическому чувству китайцев.