Повседневная жизнь Фрейда и его пациентов

– Вовсе нет. У нее довольно слабое здоровье, но опасений ее состояние не внушает, кроме того, рядом с ней всегда находится компаньонка.

– Тогда почему же вы решили уехать от детей? – удивленно спросил Фрейд, с интересом ожидая ответа девушки.

После минутного молчания мисс Люси заговорила:

– Обстановка в доме стала для меня просто невыносимой. Экономка, кухарка и гувернантка-француженка решили, что я возомнила себя хозяйкой, и начали интриговать против меня, они нарассказали всяких глупостей обо мне дедушке девочек. А когда я пожаловалась на этих интриганок хозяевам, то не нашла у них той поддержки, на какую рассчитывала. Тогда я попросила расчет у господина директора, отца девочек. Он очень тепло со мной побеседовал и посоветовал подумать еще две недели перед тем, как принять окончательное решение. История с письмом произошла именно в тот трудный для меня период, когда я не знала, как поступить: я думала об отъезде, но пока еще оставалась в доме своих хозяев.

– А было ли что-нибудь еще кроме любви детей, что привязывало вас к этому дому? – задал очередной вопрос доктор, которого совершенно не удовлетворил предыдущий ответ.

– Да. У постели умирающей матери девочек, которая была дальней родственницей моей матери, я поклялась ей не бросать детей, отдавать им всю душу и постараться заменить им мать. Потребовав расчет, я нарушила свою клятву, – проговорила Люси, машинально разглаживая складки своего строгого платья.

Набравшись храбрости, Фрейд решился открыть девушке правду:

– Не думаю, что причина ваших страданий заключается только в любви к детям. Я подозреваю, что, возможно, сами не отдавая себе в том отчета, вы влюблены в своего хозяина, господина директора. По всей видимости, вы лелеяли надежду действительно занять место матери его детей. Вдобавок вы стали очень ревниво относиться к другим слугам, с которыми раньше у вас были хорошие отношения. Вы боялись, что они догадаются о ваших желаниях и поднимут вас на смех.

– Думаю, вы правы, – как всегда лаконично ответила Люси.

– Но если вы знали, что любите своего хозяина, почему же сразу не сказали мне об этом? – удивленно спросил Фрейд, не удержавшись от вздоха.

– Я не знала этого, вернее, не хотела знать, я старалась гнать от себя эту мысль, старалась не думать об этом. И мне кажется, что в последнее время мне удалось справиться с собой, – убежденно проговорила молодая особа.

Фрейд бросил взгляд на часы, которые незаметно вынул из кармана, поблагодарил девушку за искренность, с какой она отвечала на его вопросы, и попросил ее вновь прийти на прием на следующей неделе. Провожая пациентку до комнаты ожидания, где уже сидели другие больные, Фрейд с раздражением думал о том, что ему пришлось прервать этот сеанс психоанализа, так и не добравшись до причин болезненного симптома и не устранив его. Из-за того, что сегодня доктору не хватило времени для продолжения беседы с мисс Люси, в следующий раз им придется потратить немало сил, чтобы восстановить прерванную цепь воспоминаний…

Эта юная гувернантка, влюбленная в своего работодателя; госпожа Эмми фон Н., не знавшая после смерти мужа другого мужчины и томящаяся в своем замке; еще одна молоденькая девушка, мечтающая выйти замуж за своего овдовевшего зятя… это же готовые персонажи для какого-нибудь романа! Так размышлял Фрейд, приглашая в свой кабинет очередного пациента.

Следующим утром, приняв, как всегда, холодный душ, он взял в руки свежий номер газеты «Нойе Фрейе Пресс», на ее первой странице обычно печатались с продолжением литературные новинки: Артур Шницлер, Гуго фон Гофмансталь, Теодор Герцль, а позднее Стефан Цвейг регулярно держали в напряжении венскую публику, с нетерпением ждавшую очередных глав их произведений. Не во время ли чтения этих отрывков Фрейда посетила мысль о том, что это очень похоже на его собственную работу? «Все эти неизбежные перерывы в лечении, переносы сеансов… разве мое недовольство по этому поводу не сродни тому чувству, которое испытывает читатель газеты, дождавшийся наконец очередной главы, но после решающей реплики героини или прогремевшего выстрела наталкивающийся на слова: "Продолжение в следующем номере"?»

У Фрейда были все основания ощущать духовную близость с этим поколением писателей, обеспокоенных лживостью и замаскированной пустотой слов и не удовлетворенных традиционной эстетикой и уровнем взаимоотношений своего Я с окружающей действительностью. «Не слова находятся во власти человека, а человек во власти слов», – писал Гофман-сталь. Кроме того, автор «Письма лорду Чендосу» и «Андреаса» вот как выразил навеянную ему Шекспиром мысль о возможном существовании мира бессознательного: «Мы не имеем собственного Я, оно приходит к нам извне, принесенное ветром».