Повседневная жизнь Европы в 1000 году

Однако Бурхард гораздо терпимее относится к глупостям женщин, которые ткут шерстяную ткань и воображают, будто порча и происки дьявола могут запутать нить основы или уток [124]и будто нельзя иначе спасти работу, как произнеся в ответ другие дьявольские заклинания: им, как и их соучастникам, это прощается после 20 дней поста.    

При сборе лекарственных трав следовало читать «Верую» и «Отче наш», а не «нечестивые заклинания». В противном случае — 10 дней поста.    

Было важно также, чтобы молитвы возносились в церкви или в месте, освященном епископом диоцеза или приходским кюре, а не возле источника, груды камней, дерева или на перекрестке дорог. Ни в коем случае нельзя было допускать почитания этих мест зажжением там факела или свечи; нельзя было оставлять там хлеб и другие приношения; нельзя было вкушать там пищу, моля о физическом или моральном благоденствии. Тот, кто позволял себе подобное, заслуживал поста в течение 3 лет. Эти действия по сути были явно языческим способом поведения и не прощались.    

Некоторые верили, что можно вылечиться от коросты, съев отшелушившуюся кожу или проглотив питье, к которому примешаны вши, выпив мочу, проглотив экскременты. За это 20 дней на хлебе и воде. Однако только 10 дней назначались тому, кто пытался вернуть здоровье своему ребенку, помещая его на крышу или на печную трубу.    

Бурхард упоминает некоторые способы поведения, связанные со смертью: например, обычай сжигать зерна на месте, где кто-то скончался, завязывать узлы на поясе покойника с намерением повредить чужакам, бросать на гроб гребни, которыми чешут шерсть… Десять дней на хлебе и воде. Двадцать дней — тем женщинам, которые надеются оживить убитого, натирая ему руки мазью. Десять дней за попытку получить исцеление, проливая воду из источника под носилками покойника в момент, когда их поднимают, и следя за тем, чтобы их поднимали не выше колен.    

Но есть еще более серьезное нарушение. Некоторые женщины боятся, что ребенок, умерший до крещения, вернется на землю и станет наносить вред живым. Чтобы отвратить эту опасность, они протыкают трупик колом и прячут его. Женщин, умерших от родов, тоже иногда пронзали колом вместе с плодом и «старались пригвоздить к земле уже в могиле». Подобное святотатство стоило двух лет поста.    

По сравнению с этим достаточно безболезненно сходили с рук бытовые суеверия, такие как, например, боязнь выходить из дома до крика петуха из страха перед нечистыми духами, которые особо опасны ночью; или уверенность в удачном путешествии, если ворона перелетела через дорогу слева направо, или то же самое, если это была птица, «называемая мышеловкой, потому что она ловит мышей и ест их». Тариф был соответственно 10 и 5 дней на хлебе и воде. Были также люди, которые, направляясь посетить больного, переворачивали камень на дороге и, если видели под ним живого червяка или какое-нибудь насекомое, объявляли, что больной выздоровеет, если же нет, то предвещали ему смерть. 20 дней на хлебе и воде. Другие занимались предсказаниями, пользуясь столь же дешевым способом: они бросали зерна на еще не остывшие камни очага. Если зерна подпрыгивали, это предвещало опасность. Десять дней на хлебе и воде.    

В тех же пределах находилась плата за мелкие действия ради милости таинственных сил: например, слова или магические жесты, сказанные или сделанные, вместо молитвы, перед началом работы. Любопытно, что Бурхард не считает более виноватым того, кто «изготовил маленькие кисточки со значками, как это делают дети», и «разбросал их в своей кладовой или на гумне, чтобы фавны и волосатые гномы развлекались ими и принесли ему в награду добро, украденное у соседей».    

А вот суеверие крестьянок, чей грех оказался достоин 20 дней на хлебе и воде, являет нам любопытную деревенскую сцену. «Во времена засухи они созвали много девушек и поставили во главе их одну, еще девственную. Они раздели ее донага и вывели прочь из деревни на луг, где росла белена. Они заставили нагую девицу вырвать эту траву вместе с корнем мизинцем правой руки и привязали белену к маленькому пальцу ее правой ноги. Девицы, держа в руках ветки, заставили нагую девушку войти в протекающую поблизости реку, таща за собой белену. Они окропляли ее водой с ветвей и надеялись этим колдовством вызвать дождь. Затем они вернулись от реки в деревню, держа за руку нагую девицу, которая шла, пятясь задом, как рак». Вполне возможно, что почти везде крестьяне пользовались подобной наивной имитационной магией для того, чтобы вызвать дождь; однако детали ритуала, должно быть, менялись в зависимости от местности. Бурхард, без сомнения, описывает обычай, которому следовали в его краю, в районе Вормса.    

Вопрос о добродетели девиц