Повседневная жизнь египетских богов

Как и всё, что касается богов как сообщества, существование каждого из них, взятое отдельно, протекает во времени. Им приписывается определенная, пусть даже охватывающая значительные периоды времени, продолжительность жизни.^{450} В любом случае, эти временные периоды несопоставимы с тем, что доступно обычным людям. Родившись в двенадцатый день первого месяца года, Осирис на шестнадцатый день уже становится подростком, а на семнадцатый его убивают.^{451} Единственная сохранившаяся память о его детстве — это выпавший у него молочный зуб.^{452} Даже при условии, что Осирис умер, едва достигнув зрелости,^{453} длина его жизни несравнима с днями, отпущенными людям. Он принадлежит времени, в котором существуют боги. Хор во время тяжбы, начатой им против Сета из-за убийства его отца, едва достигает зрелости: однако эта тяжба в момент начала рассказа, описывающего ее исход, уже длится двадцать четыре года.^{454} Каждый человеческий день оказывается всего лишь кратким мигом в сравнении с временем богов.^{455} По существу, божество пересекает, «пронизывает», используя терминологию одного египетского текста,^{456} временную протяженность, не претерпевая никаких изменений.

Боги не достигают старости в обычном смысле слова. В частности, нам известно, что это верно по отношению к Тоту и Сету,^{457} и из этого упоминания можно сделать вывод, что речь не идет об общем принципе, распространяющемся на всех богов. Между тем мы видим, что старость, воспринятая Исидой, — это лишь определенный аспект, иру, отражающий одновременно ее вдовство и магические способности. То же самое, видимо, относится и к ее сестре Нефтиде,^{458} а также к старухам, составляющим свиту Хатхор,^{459} подобно Паркам, предсказывающим человеческие судьбы, а также связанным с семью словами, при помощи которых был сотворен мир. Вообще же старческий облик богов символизирует их мудрость и почтенность.^{460} Можно также заметить, что изначальные боги, помогавшие при творении демиургу, умерли, чтобы оказаться пленниками своего рода «зазора» между несотворенным и сотворенным мирами. Очевидно, существует особая категория младших богов, специально созданных, чтобы помогать более могущественному богу в определенных его задачах, и умирающих, как только эти задачи будут выполнены. Так было с существами, готовившими погребение Осириса.^{461} В истории мира богов встречается множество групп таких умерших существ,^{462} причем они не лишены определенного могущества и к ним можно обратиться несмотря на то, что они не находятся «ни на небе, ни на земле и солнце не освещает их».^{463} Они пребывают в гробах в специальных некрополях.^{464}

Старость Ра может быть объяснена только его природой изначального бога. Творец, сам вышедший, однако, из несотворенного, он остается отмечен смертельным знаком этого этапа зарождения мира. Он стар уже в Изначальном Океане^{465} и считается не подверженным изменениям.^{466} На самом деле ему одному суждено быть стариком в сообществе богов, по крайней мере так, чтобы это было заметно. Но эта старость творца затрагивает и всё творение, которое постоянно клонится к упадку из-за беспорядков и мятежей. Мы видим, что Ра оказывается вынужден уступить свою власть и, перед лицом этой новой ситуации, перестроить мир по новой модели, в которой люди и боги уже не живут вместе, а циклическое движение солнца гарантирует миру богов ежедневное обновление,^{467} позволяя Ра безмятежно существовать на протяжении всех остальных эпох его жизни.^{468} Коль скоро речь идет о новом творении, богам остается лишь подчиниться закономерностям мироздания, которые управляли им еще со времени первого творения. Их постигает что-то вроде раздвоения. Часть их принадлежит мертвому прежнему миру, в то время как другая, обновленная, ведет новую самостоятельную жизнь. Поэтому божество оказывается способно навестить свое собственное тело, почитаемое в его гробнице, и оплакать собственную смерть, осуществляя при этом присущие ему функции.^{469}