«Поворот все вдруг!». Укрощение Цусимы

– Ну куда ж ему курить? – ласково проворковала сестра. – Он и дышит-то непонятно каким образом.

И унесла кисет с собой.

– Баклан ты, Петя, – сделал безнадежный жест Жилов.

В палатке повисла сочувственная тишина.

44

Известие о прекращении огня пришло в Порт-Артур вечером 17 августа 1904 года. На полях Маньчжурии непривычная тишина установилась еще с утра. Плотно севшие после Ляояна на хвост уходившим в Корею и к Ляодуну японцам кавалеристы генерала Мищенки получили приказ остановиться на рассвете 17-го. Отдельные дальние русские разъезды, не извещенные главным командованием, в течение дня сгоряча влетели в целый ряд китайских деревушек, с удивлением обнаружив в них расположившиеся на бивуак японские части. В нескольких населенных пунктах казаки с шашками наголо погоняли по улицам неприятельскую пехоту, загнав ее во дворы. Сообразили – что-то не так, когда выяснилось, что японцами кишмя кишит все вокруг, но они почему-то не стреляют и в плен русских не берут. Везде, где случался подобный нахлест воинских подразделений противоборствующих сторон, неизменно появлялись японские офицеры под белыми флагами и вежливо объясняли, что устанавливается перемирие на неопределенный пока что срок. В этот день впервые за долгие месяцы смерть не собрала в Маньчжурии свою кровавую жатву.

К 18 августа была оглашена нота японского барона Комуры. Согласно ей устанавливалась нейтральная зона между русскими и японскими войсками. Разграничительная линия невидимым пунктиром легла от Ляодунского полуострова через Маньчжурию в Северную Корею. Обе стороны обязались не высылать дополнительных подкреплений на театр боевых действий, а морские силы не должны были бомбардировать территорию противной стороны или занятую ею. Собственно, эти бомбардировки с моря и высадка на территорию непосредственно Японии и явились последним толчком, заставившим японское правительство выступить с инициативой мирных переговоров. Правда, сохраняя лицо, японцы обратились к России через американского посла в Петербурге. Формально все было обставлено как благородная миротворческая миссия Североамериканских Соединенных Штатов.

На самом же деле 14 августа сводные морские части русского Тихоокеанского флота и батальоны сибирских стрелков, вышедшие из Владивостока при поддержке броненосцев и крейсеров, пройдя проливом Лаперуза, высадились с транспортов на принадлежавшие Японии острова Курильской гряды Итуруп и Кунашир, создав тем самым непосредственную угрозу острову Хоккайдо. Побережье последнего подверглось обстрелу русской корабельной артиллерии, впрочем, скорее сугубо демонстративному. На Итурупе повязали полуроту японских резервистов. На Кунашире повторилась история острова Ребун – были захвачены маяки и наблюдательные станции. Крейсера Дэва в районах высадки русского десанта так и не появились ни 14, ни 15 августа. Они вообще не появились – все были заняты в южных широтах, пытаясь хоть как-то обеспечивать морские коммуникации своей армии между метрополией и Кореей.

А 16 августа американский посол уже излагал в Петербурге свои гуманные предложения, подкрепленные подозрительно быстро полученным согласием японской стороны. Для переговоров янки предложили свой городок Портсмут. Русский царь дал на то свое высочайшее соизволение. 17 августа в Портсмут отбыла русская делегация во главе с Сергеем Юльевичем Витте. Туда же заспешили и японские дипломаты.