Поворот ко мне

– Семья? – спросила я в надежде, что сенатор не подразумевал это понятие в прямом смысле.

– Великий дядя, – пожал плечами Блейн, на корню уничтожив мои надежды.

– Почему ты ничего не говорил о нём раньше? – спросила я, пытаясь сдержать поглощавшее меня смятение.

– Не думал, что это имеет какое-то значение, – ответил он негромко, взяв меня за руку. – Я ошибался?

Я не знала, что на это ответить, ощущая себя пресловутой рыбой на суше – мой рот беззвучно открылся и закрылся, словно я задыхалась. Как можно было объяснить Блейну - которому, без сомнения, ни разу в жизни не приходилось чувствовать себя лишним - насколько сильно меня потрясла эта новость? К счастью я была спасена от ответа очередной парой гостей, подошедших поздороваться с Блейном.

Вскоре, я осознала, как велико было число людей, которые знали Блейна и хотели с ним пообщаться. Уже через полчаса я потерялась в именах, забывая их сразу же, как только нас представляли. Меня не переставало удивлять, насколько легко Блейну давалось общение с этими людьми. Я с восхищением наблюдала, как он непринуждённо распространял своё обаяние на тех, с кем говорил, и видела по их глазам, как они поддавались его влиянию. Каждый из них, уходя, чувствовал, что был для Блейна важным, и это его поразительное умение держаться с людьми казалось для него действительно естественным.

По мере того, как я начала понимать, что мною на этом вечере совершенно никто не интересовался, моя улыбка стала менее натянутой, и я с благодарностью растворилась на фоне Блейна, чья рука успокаивающе придерживала меня за талию, пока мы переходили от группы к группе.

Я чувствовала себя почти в безопасности до тех пор, пока к нам не подошла очередная гостья, в которой я узнала ту самую девушку, с которой Блейн встречался до меня. Кенди-Барби. Я помнила, что эта девушка была не слишком счастлива разойтись с Блейном. Она успела недвусмысленно донести до меня своё презрение, когда заявилась в «Дроп» на Хэллоуин в платье фейри, которое, несомненно, стоило больше, чем я смогла заработать за всю праздничную смену. Она была красивой и, разумеется, не постеснялась сообщить мне, что Блейн «снизошёл до меня» всего лишь на некоторое время. Высокая и тонкая блондинка с длинными прямыми волосами в красном платье, облеплявшим её тело – она была абсолютно ослепительной, и я её ненавидела.

– Рада тебя видеть, Блейн, – произнесла она, полностью игнорируя меня.

– Кенди, – голос Блейна был безупречно ровным. – Не думал, что ты придёшь сегодня.

– Я здесь с отцом, – улыбнулась она с некоторой высокомерностью, кивнув в сторону группы людей, стоявшей недалеко от нас. – Ты же знаешь, какие они большие друзья с сенатором.

Блейн кивнул.

– Да, конечно, знаю, – согласился он. – Как твои дела?

Она придвинулась к нему ближе, оказавшись в буквальном смысле между мной и Блейном так, что ему пришлось убрать руку с моей талии.

– Всё замечательно, но, думаю, ты и сам об этом знаешь, – услышала я её гортанный ответ. Она склонилась к нему ещё сильнее, задевая грудью его рукав.

Мои глаза сузились. Шлюха.

Возможно, меня не воспитывали в таком благосостоянии и привилегиях, как её, но, по крайней мере, у меня были манеры. Правда, сейчас я с трудом о них помнила, едва сдерживаясь, чтобы не схватить её за глянцевые лохмы и не оттащить от Блейна.

– Позвони мне, – прошептала она ему на ухо, прежде чем уйти, и её рука провела дорожку по его груди.

– Извини, – поморщился Блейн, взглянув на меня.

Заставив себя сдавленно улыбнуться, я дипломатично заметила:

– Она очень симпатичная. – Я старалась лишить свой голос ревнивых ноток, но не слишком в этом преуспела.

– Так думают многие, – согласился Блейн и, обхватив меня за талию, притянул моё напряжённое тело к себе, легко преодолев сопротивление. – Но она не в моём вкусе. Больше не в моём.

– О, серьёзно? – саркастично вскинула я бровь, пытаясь не реагировать на то, как прижималось его тело к моему. – И кто в твоём… вкусе?

Блейн склонился ко мне сильнее.

– Девушка с бесконечно голубыми глазами. У неё ирландский нрав и впечатляющий вкус к хорошему бурбону. Она неравнодушна к широко известной поп-принцессе, и без ума от мороженого «Каменистая дорога». Её кожа такая же мягкая, как шёлк… – Его губы затронули моё ухо, когда он говорил, и по моему телу пробежали предательские мурашки. Я подняла на него взгляд, не в силах больше расстраиваться из-за Кенди, и прильнула к нему, выполнив то, чего, вероятно, он от меня ожидал.

Его губы дрогнули, словно он собирался улыбнуться, и штормовой оттенок его серых глаз, в глубине которых тлели зелёные прожилки, меня буквально гипнотизировал.

– И если я ей скажу, насколько идеальна её грудь, – продолжил он севшим голосом, продолжая меня мучить, – что её тело было создано для меня… и что те звуки, которые она издаёт, когда я занимаюсь с ней любовью, сводят меня с ума… то она покраснеет до самых кончиков пальцев ног.