Поводырь

Ох, как можно было бы взлететь! Граф Панин букашкой бестолковой бы смотрелся с такой высоты… Только оно мне зачем? Мне бы обратно, к штурвалу моей губернией – вот было бы славно! Довольно с меня и того, что покровителей я все еще не лишился. А значит, и вполне вероятный арест, помню же – не зарекайся, мне ничем особенно страшным не грозит. В крайнем случае, можно попросту и ласково улыбаться следователям.

А ведь, черт возьми, у Никсы может и получиться! Ну так, чисто теоретически рассуждая. Деньги и влияние старых вельмож добавить к энергии реформаторов, так горы сами собой свернутся. И ведь ничего сложного в этом нет. У меня же получилось заинтересовать своими прожектами Строганова. И теперь, смею надеяться, лучшего союзника в скорейшем строительстве железной дороги из Сибири к Уралу и не найти. Я уж не говорю о разрешении на переселение крестьян. Без старой гвардии этот рескрипт еще много лет бы по инстанциям путешествовал. А хозяевам уральских заводов понадобилось – и вуаля. И ведь ни один самый-разсамый противник реформ даже не пискнул, ибо им это в первую очередь и выгодно!

При грамотном подходе такие вот точки соприкосновения можно в каждой отрасли найти. У нас ведь, слава Господу, не Англия. Нашей знати заводами и железными дорогами заниматься не стыдно. Строгановым, как я уже говорил, половина уральских заводов принадлежит. У того самого графа Панина – целая гроздь золотоносных приисков. Мальцовы, Муравьевы, Шуваловы, Шереметевы тоже с чего-то кормятся. Не на одну же зарплату дворцы содержат. Догадайся кто-нибудь умный распределить между двумя десятками богатейших семей страны несколько миллионов гектар плодородной земли на Южном Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке – хотя бы и в долговременную аренду – так они сами и дороги построят, и людьми заселят. А сколько вкусного под землей скрыто? Сколько месторождений еще ждут инвестора? Позволь ретрограду получать больше прибыли, и сам удивишься – каким он реформатором станет!

И тогда, если уж начать теоретизировать и воспользоваться логикой, с какого ляда на меня взъелся граф Панин? Тем более, это я, в Сибири сидючи, расстановки сил в столице не ведаю, а ему-то сам Бог велел. И что же? Он не знает, что я принадлежу к партии наследника? Если совсем уже в маразм не впал, отлично знает. И все равно продолжает заниматься какими-то глупостями! Зачем? Чего хочет добиться? Он один, или это целая шайка? И не может ли так оказаться, что это не просто группа лично на меня обиженных, что не поделился, господ, а первая, робкая попытка прощупать будущего императора Николая Второго?

Опа-опа-опа! А если вообще не во мне дело? Если атака на меня – это лишь малая часть большого мероприятия по воздействию на Никсу? Могут же некие, расслабившиеся при добром царе, господа, ну, например, попытаться продемонстрировать наследнику свою силу и влияние? И тогда для моего покровителя любой шаг для моего спасения станет ловушкой!

Почему? Да хотя бы уже потому, что в пух и прах рассорит начинающего политика с либеральной партией! Охотно объясню, почему я так думаю!

В империи вовсю идет Великая судебная реформа. Соратники великого князя Константина сумели-таки как-то сподвигнуть государя на подписание этого неудобного для высшей аристократии закона. Теперь, как кичатся реформаторы, каждый подданный нашего Самодержца равен в правах перед судом! На приговор не может больше влиять ни высокий статус ответчика, ни его родственные связи, ни уровень благосостояния.

Ну это они – идеалисты непуганые – так считают. В моем мире тоже все были как бы равны, но профессиональный уровень адвокатов и так называемое «по-звоночное» право тоже немало значили. По большому-то счету, деньги в двадцать первом веке – это средство достижения цели, и не более того. Но имея средства, можно и прокурору помочь со строительством коттеджа для дочери, и матерого адвоката из Москвы вызвать, и свидетелей умаслить. В этом мире все это можно было сделать и не тратя ни гроша. Довольно было и того, что за ответчика «попросит» кто-нибудь из вельмож.

Однако Судебная Реформа – именно так, с большой буквы – вводила в империи не только институт профессиональных защитников – присяжных поверенных, но и возможность потребовать суда присяжных. Но и до суда, простите за тавтологию, у суда были все козыри в руках. Потому что этим же законом, теперь в стране оставался только один следственный орган, имеющий право передачи дела к разбирательству, – приставы. И тут уже от настойчивости покровителей ничего не зависело.