Поводырь

Опять целую минуту заставляю себя разглядывать карты и прячу. У меня четвертая сверху комбинация. Из тех, что реально возможны для второго кона – а то, что во время игры вероятность «собирания» вырастает, знают все настоящие покерманы – опасаться стоит только фул. Ну, быть может – каре.

По ощущениям у вора что-то небольшое. Вроде тройки. У Попова – получше. И скидывал он одну. Стрит или фул? Или… Господи! Весна же! Обострение! Что у него?!

Торгуемся. Купец азартно, мы с вором как бы нехотя. Да и то, «Иванов» сравнительно быстро пасует, оставляя соперничать нас с Поповым. Подравняли ставки на трех с полтиной рублях. Открываем. Весна. У купца пара – семерки и тройки.

– Экая битва умов, – делано восторгается Роман Андреевич. – Вот за что люблю эту игру! Психическая сила и упорство! И вера в собственные силы.

– Один известный мне господин… – Двигаю выигрыш к бокалу с коньяком. Беру колоду. – Мы прежде часто игрывали с ним за одним столом… Так он утверждал, будто бы покер, как ни странно, это вовсе не карточная игра, хотя и играется с помощью обычной колоды.

– А что же это? Простите? – купец не слишком разговорчив, но тут заинтересовался. И отвел глаза от моих рук.

– Он говаривал, что ежели взглянуть шире, то покер – это игра инвестиций и управления рисками.

– Что-то в этом есть, – кивает Попов. – Никогда не думал этак-то вот. Удивлялся еще, отчего это в Бостоне чуть не всякий промышленник в сию игру увлечен…

– А вы не в банке ли изволите служить, Герман Густавович? – вор тоже заинтересован. Только совершенно другим. – Ходят слухи, в Томске отделение Государственного банка откроют вскорости. Так уж вы, знаете ли, про инвестиции и риски привычно вымолвили…

Смеюсь и тянусь за коньяком. Успеваю заметить, с какой завистью следит за моей рукой Александр Степанович. Зову прислугу, заказываю всем по бокалу. Гера шепчет в ухо, что, мол, если вызвать Карину, так и платить не придется. Скупердяй он и есть скупердяй. Копеек пожалел.

– Нет, милейший Роман Андреевич. Никакого к Госбанку отношения не имею. Но в инвестициях действительно, волею судеб, разбираюсь.

– Сейчас многие… – купец недоговаривает. Занят напитком. Но я его понимаю. Он абсолютно прав. Обе столицы с ума сходят по акциям и биржевой игре. Аристократы кинулись вкладывать деньги в ценные бумаги. Очень уж завлекательной кажется идея, ничего не делая, получать прибыль.

– И куда бы вы рекомендовали, Герман Густавович? Позвольте догадаюсь… Неужто и вас привлекли идеи туземного молодого губернатора? Сейчас, как изволил выразиться наш Александр Степанович, многие внимательно следят за его превосходительством. Но это какие же деньжищи нужны! А вот что делать нам, у кого капиталы изрядно скромнее?

– Англия, – опускаю глаза на его перстень. – Мне достоверно известно, что там непременно найдется куда инвестировать. Даже смешно, ей-богу. Акции эти – всего лишь бумага, отпечатанная типографским способом. А под нее в Англии и кредиты дают, и акции продают в их залог…

– Очень интересно, – «Иванов» убирает руки со стола. – Вы наверняка и банки знаете, кто этаким безрассудным делом занят?

Конечно, знал. И радостно об этом сообщил. Overend, Gurney & Co. Один из крупнейших банков Британской Империи. Мне младший Асташев о нем все уши прожужжал. Какие они молодцы, рассказывал. Мол, как это они хитро придумали, когда под залог уже имеющихся акций кредиты в Английском банке брали и новые акции покупали. Так, мол, всю страну скупить можно. Я гвардейского ротмистра тогда вот о чем подумать попросил: а что будет, если пирамида из кредитов рухнет? Вот допустим на миг, что случился кризис. Стоимость акций упала или Британия в серьезную войну ввязалась, и стоимость денег резко выросла. Частные держатели счетов в этом непомерно раздутом банке пришли за своими деньгами и выяснили, что богатств никаких не существует. Только тонна макулатуры, купленная под обеспечение другой макулатурой. Мало, что ли, таких случаев на моей памяти в той, прошлой жизни было? Один ипотечный кризис в первое десятилетие двадцать первого века чего стоит.

И потом еще размышлял. Думалось мне, что вот нужно мне и паровозы и станки всевозможные в Европе покупать. Они, гады, и не откажут. Только цены заломят такие, что дорога моя в два раза сразу в цене подскочит. А вот как было бы чудно, если бы в один прекрасный момент эти их товары вдруг обесценились. И ведь сделать-то это совсем не сложно. Законов, всерьез регулирующих хождение ценных бумаг, еще как таковых ни в одной стране нет. Что стоит напечатать пару тысяч бумажек в типографии и толкнуть потихоньку. Это ведь неминуемо доверие к бумагам подорвет. А там и до кризиса недалеко…

– Только знаете что, любезный мой Роман Андреевич! – заканчивая делиться своими размышлениями, попросил я. – Вы, как в Лондоне окажетесь… Ну, вдруг оказия какая-нибудь или еще что… Вы вспомните о своем знакомце из славного города Томска. Пришлите мне депешу телеграфом. Так, мол, и так. Привет вам, Герман Густавович из столицы Великобритании… Прямо на городской почтамт и пришлите. Тут уж, поди, передадут.