Поводырь

Другой вопрос — мне-то что с того? Допустим, что именно писать в посланиях — я примерно себе представлял. А вот что мне за это будет? И чем это может закончиться? Ведь не поверят же — брякни я о климатических зонах. За чудака и карьериста примут. А яды? Могут они тупо усилить охрану наследника, сообщи я им о возможности отравления? Легко! Но, Колю это уже не спасет. Охрана ни акклиматизацию, ни болезнь не победит. А я стану черным вестником, «накаркавшим» трагедию. Вроде и «спасибо», а на самом деле — глаза б на тебя не смотрели…

Но что-то мне подсказывает, что и одной природой тут не ограничилось. И все, как всегда, гораздо сложнее. И проще.

Вариант третий — наиболее благоприятный. Даже мечтать приятно…

Итак, я весь в белом, сообщаю, что врач Шестов — дундук, и просмотрел у царевича серьезное заболевание. Что Николая ни в коем случае нельзя отправлять в Европу. Что теплые моря ему, что меч острый. Что нужно немедленно созвать консилиум светил медицины и принять меры к излечению. Царь тронут, царица вся в слезах. Врачи берут анализы и выявляют воспалительный процесс. Я поручаю Высочайший карт-бланш на всевозможные эксперименты в своей губернии, три… нет! четыре ордена и какое-нибудь придворное звание… Все рады, на Рождество я получаю в подарок открытки собственноручно нарисованные младшими братьями и сестрами Николая. Фрезе умирает от расстройства и АГО отдают мне…

Фиг! Не поверят. Лейб-медики рапортуют о полном телесном здоровье Никсы, а какой-то хрен-с-горы, сидючи во глубине Сибирских руд, доносит нечто совершенно обратное. Яб и сам не поверил…

Всех трех, участвовавших в лечении наследника, врачей, кстати, тоже Николаями зовут. Господь часто делает людям намеки, только мало кто на них внимание обращает. Благо — я не такой. Мне и меньшего бы хватило.

Решить-то спасать будущего Николая Второго, я решил. А вот как именно, мне в голову пришло, только когда я увидел пароходную «Уфу» и обещанную Юзефом Адамовским баржу. Правда, до этого было еще две недели напряженных раздумий, первая, майская прибавка к жалованию от Фонда и активная подготовка к походу на Алтай. А еще, небольшая лекция для столоначальников, председателей комиссий и прочих начальничков моего присутствия.

Прода

Итак, утром в субботу, 2 мая на стене коридора неподалеку от финансовой части Первого отделения, где обычно государственные служащие получали жалование, появились списки чиновников с указанием денежной прибавки от Фонда. Поименно, и с комментариями — кому, за что начислено больше или меньше. Конечно, основными причинами снижения была волокита и вымогательство мзды. Часто одно подразумевало другое. Еще чаще сумма «штрафа» от Фонда во много раз превышала размер полученной взятки. В воспитательных целях.

Списки привлекли внимание, но ожидаемого мной ажиотажа не вызвали. Сложно с этими бюрократами. Кому, как не им лучше других известно, что пообещать и выполнить — не одно и то же. И если вы слышите: «ваш вопрос будет рассмотрен в кратчайшие сроки» — это не значит — сегодня. И даже не завтра. И не послезавтра. До вас дело дойдет, если кто-то из начальства подтолкнет, или до ваших бумаг дойдут руки — то есть очень-очень не скоро. Чиновники — весьма занятые люди…

Тем более важным было в тот же день осуществить выдачу наличных. Ради первого раза этим решил заняться Гинтар. Лично. Конечно, не один. Двое моих «скаутов», невероятно гордые оказанным доверием, тащили из кабинета в кабинет сумки с ассигнациями. Следом шествовал казак с шашкой на боку и ружьем в руках. И мой старый прибалт со своей копией списка.

Я в этом шоу не участвовал. Сидел в своем кабинете — проверял финансовые ведомости закупок к моей экспедиции. Купцы шельмовали с качеством, завхозы требовали откаты, а приказчики норовили поставить меньше, дабы сбыть насторону «экономию». До эпохи развитой бюрократии было еще сто пятьдесят лет, махинации казались мне шитыми белыми нитками, но требовали внимательности и скрупулезности. Сам я, может быть, и не стал бы слишком глубоко вникать в эти, по сути, мелочные хищения. Но для Геры они оказались той самой скотьей красной тряпкой. Похоже, он испытывал искренний восторг, обнаруживая очередную проделку нечистых на руку моих сотрудников. Так почему бы ни было сделать ему приятное?

Тем более что я лишь просматривал бумаги, а подсчеты и несовпадения выискивал уже мой немец. И тут же записывал фамилии провинившихся в особые списки. Один для торговцев — им будет объявлен мораторий на ведение дел с губернским правлением сроком на год. Другой для чинуш — он пойдет в канцелярию Фонда. В начале июня, во время следующей доплаты, мздоимцы сильно пожалеют.