Повести. Рассказы

— Что ты мелешь! При чем здесь я? Я просто вспомнил, что у тебя нет мыла, и…

— Как это — при чем здесь ты? Ты же его для нее купил — можешь теперь мыть ее и драить. А мне его не надо, я его не стою и не желаю примазываться к чужой славе.

— Ну что ты мелешь! Уж вы, женщины… — Сы-мин запнулся, по взмокшему лицу текли ручьи, как у Сюэ-чэна после гимнастики, — впрочем, возможно, виноват был слишком горячий суп.

— Что — мы, женщины? Да уж гораздо лучше вас, мужчин. То вы поносите молоденьких студенток, то молодых побирушек расхваливаете — а на уме всегда одно. «Надраить»… Бесстыдники!

— Сколько можно повторять! Это тот шалопай…

— Сы-мин! — раздался вдруг громкий оклик со двора.

— Это ты, Дао-тун? Иду! — крикнул Сы-мин, узнав известного своим зычным голосом Хэ Дао-туна и обрадовавшись, как преступник, которому вдруг объявили помилование. — Сюэ-чэн, живей посвети дяде Хэ и проводи его в кабинет.

Сюэ-чэн зажег свечу и провел Дао-туна в западную пристройку. Следом шел Бу Вэй-юань.

— Прошу извинить, что не встретил сам. — Сы-мин, дожевывая пищу, вышел к гостям и сложил руки в приветствии: — Не угодно ли разделить нашу скромную трапезу?

— Спасибо, только что из-за стола, — сказал Вэй-юань, выступая вперед и тоже приветственно сложив руки. — Даже вечером не даем вам покоя: необходимо срочно представить темы конкурсных сочинений для восемнадцатого заседания литературного общества «Переменный ветер» — завтра уже семнадцатое число.

— Как! Значит, сегодня — шестнадцатое? — спросил Сы-мин, с трудом соображая.

— Ты посмотри — какой у него обалделый вид! — закричал Дао-тун.

— Так вот, их сегодня же надо доставить в редакцию, чтобы завтра они наверняка появились в газете.

— Тему для статьи я придумал. Вот, погляди: подойдет? — Дао-тун вынул из носового платка листок бумаги и протянул Сы-мину.

Сы-мин подошел поближе к свету, развернул лист и стал медленно читать:

— «Проект всенародной петиции на Высочайшее Имя Президента с мольбою об издании Особого Указа о сугубом почитании священных канонов [218]и о поклонении матери Мэн-цзы, [219]дабы пресечь упадок нравов и сохранить чистоту национального духа [220]». Превосходно. Только не длинновато ли?

— Это ничего! — закричал Дао-тун. — Я уже подсчитал: обойдется не дороже объявления. А вот как насчет темы для стихов?

— Для стихов? — Сы-мин принял торжественный вид. — У меня есть одна тема: почтительная дочь. Случай из жизни, который непременно следует отметить как пример для подражания. Сегодня на главной улице…

— Э, нет, не годится, — прервал его Вэй-юань, замахав руками. — Я ее видел. Она, вероятно, из пришлых: я с трудом ее понимал, да и она меня тоже, так я и не узнал, откуда она. Впрочем, все уверяют, что это почтительная дочь; но, когда я спросил, умеет ли она писать стихи, замотала головой. [221]Вот если бы умела — тогда другой разговор.

— Но почтительность и преданность — разве не великие женские добродетели! Так что можно на худой конец и без стихов…

— Ты сам отлично знаешь, что это уже не то! — энергично запротестовал Вэй-юань, подбегая к Сы-мину и тыча в него растопыренными пальцами, — надо, чтоб сочиняла, — тогда интереснее.

— Мы дадим в газете название этой темы вместе с пояснением, — сказал Сы-мин, отбиваясь. — Этим мы, во-первых, воздадим должное почтительной дочери и, во-вторых, пользуясь случаем, подпустим шпильку обществу. Ведь до чего дошло: я долго стоял и наблюдал со стороны — хоть бы один подал ей медяк, вот как все очерствели!..

— Эге, старина, — опять подбежал к нему Вэй-юань, — да это ты, никак, в мой огород? «Перед лысым монахом поносишь бандита за лысину»? У меня, как назло, не было ничего при себе — вот и не подал.

— Только не принимай это в свой адрес, — сказал Сы-мин, отмахиваясь от него, — ты, разумеется, не в счет и речь не о тебе. Дай мне досказать: этих нищенок окружила целая толпа — и все только отпускали шуточки, причем без всякого стеснения. А два каких-то лоботряса и вовсе распоясались — один другому говорит: «А что, А-фа, купить пару кусков мыла да всю ее как следует надраить и отмыть — и будет что надо». Подумай только, этакое…

— Ха-ха-ха! Пару кусков! — раздался вдруг громоподобный хохот Дао-туна. — Мыла купить, ха-ха-ха-ха!

— Дао-тун, Дао-тун, да не кричи же так, — испуганно забормотал Сы-мин.

— Надраить!.. Ха-ха-ха!

— Дао-тун! — Лицо Сы-мина потемнело. — Мы говорим о деле, а ты гогочешь так, что в голове звенит. Послушай: эти две темы мы сейчас же отошлем в редакцию, чтобы их завтра же напечатали. Очень прошу вас обоих взять это дело на себя.

— Конечно, конечно, разумеется, — с готовностью откликнулся Вэй-юань.

— Ха-ха-ха, отмыть, надраить… хи-хи-хи…

— Дао-тун!! — рявкнул Сы-мин в исступлении.