Повести. Рассказы

Сергей снова показался на палубе. Маленький Александр, стоя у штурвала, правил точно на мыс на краю залива. Сергей поправил штурвал, и нос яхты повернулся в сторону открытого моря. Сами собой один за другим на мачтах стали подниматься паруса, наполняясь ветром.

Над водой снова разнесся голос, на этот раз мужской:

— На яхте! Слышите меня? У вас под килем мина с дистанционным управлением! Все равно вам крышка, поняли?! И не вздумайте баловаться с рацией — сразу пойдете на дно…

Маленький Александр растерянно взглянул на Сергея.

Послышался искаженный мегафоном голос мадам Вонг:

— Мы дадим вам уйти, если покажете, где находятся сокровища! На яхте, слышите?! Немедленно остановитесь! Считаю до десяти. Раз, два…

— Мы сейчас взорвемся, сэр? — спросил Александр.

Сергей обнял его за плечи:

— Как бы не так! Мало каши ели…

— Чего мало ели? — переспросил Александр.

— Сейчас увидишь — чего!

Сергей не отрываясь, смотрел на судно.

Вдруг борт пиратского корабля вздрогнул, под ним бугром поднялась и распалась волной вода. Судно накренилось, из-под палубы вырвалось облако дыма, и только тогда донесся звук подводного взрыва.

Поднявшаяся от взрыва волна добежала до яхты, ударила ее в борт. Сергея сбило с ног, он стукнулся спиной о косяк двери и сполз на пол. Александр упал ему на колени. Сергей обнял его и счастливо засмеялся…

Теплоход «Иван Бунин». 2 октября…

Советский теплоход «Иван Бунин» совершал последний в этом сезоне рейс Гонконг — Сидней — Гонконг. Океан был пустынен. Освещенная ярким солнцем поверхность его слепила глаза.

Капитан стоял на крыле мостика, смотрел в бинокль.

— Вошли в квадрат, товарищ капитан, — доложил штурман.

— Обе машины — стоп! — скомандовал капитан.

Затих шум двигателей, погасла вибрация. Теплоход по инерции продолжал бесшумно двигаться вперед.

Капитан снял фуражку. Офицеры, все, кроме рулевого, тоже сняли головные уборы и застыли по стойке «смирно».

Спустя минуту на крыле мостика появился вахтенный штурман и нарушил молчание:

— Яхта по курсу, товарищ капитан!

— Вижу, — буркнул капитан.

— Она вызывает нас на связь! — Глаза штурмана странно блестели.

Капитан, взглянув на него, отметил эту странность и торопливо вошел в рубку…

Сергей и маленький Александр стояли на носу яхты и смотрели вперед. На них надвигалась высокая белая громада лайнера. Было видно уже название на борту, порт приписки… Много людей на мостике и на палубах. По борту лайнера спускалась вниз шлюпка…

1980 год

Контрабанда

Шел досмотр отъезжающих за границу.

За высокими столами таможенники осматривали багаж проходивших мимо людей. Для одних пассажиров досмотр выглядел легкой формальностью, другие подвергались тщательной проверке. Что ж, такова особенность этой трудной работы, где все зависит от того, насколько наметан глаз таможенного инспектора, от того, как ведет себя пассажир, и от тысячи других труднообъяснимых деталей, часто психологического порядка. Бывает, запарится инспектор, истратит все силы на пассажиров, везущих мелкие излишки, не указанные в таможенной декларации, а тут-то и идет настоящий контрабандист, пальцы ног которого унизаны бриллиантами, а в узле галстука спрятан скатанный шарик советских сотенных.

Надо сказать, махровый контрабандист, живописно обрисованный в старой литературе, нынче редкость. Однако нет-нет да расправит крылышки жучок контрабанды, неуловимо быстро среагирует на его появление зарубежный «черный рынок», закопошатся на всем пути длинного контрабандистского «канала» темные людишки с суетливыми и жадными руками, и вот тогда… Но не будем опережать события.

Итак, досмотр благополучно шел к концу. Из огромного зала-накопителя пассажиры — в общей массе своей иностранцы — проходили мимо пограничников на борт теплохода, на мостике которого уже заняли места капитан и его помощники. Внизу под белым боком судна у концов швартовых канатов застыли швартовщики, готовые в любую минуту освободить теплоход от последних нитей, связывающих его с берегом, с родной землей.

У входа в досмотровый зал быстро убывала очередь оставшихся пассажиров. Худой, плохо одетый араб, только что кончивший заполнять таможенную декларацию, кивнул носильщику, погрузил на его тележку два тяжелых кожаных кофра и направился в зал. У входа он неожиданно резко остановился, как перед внезапно возникшей опасностью, суетливо обежал глазами большое помещение и обернулся назад, выискивая кого-то беспомощными глазами. Подъехала тележка носильщика, пассажир сделал ему знак обождать, снял один из кофров и, подойдя к деревянной скамье в углу зала, стал открывать его.

Тут к арабу приблизился высокий, в светлом костюме парень, давно и издалека следивший за ним глазами. Араб, быстро-быстро замотав головой, кинул ему короткую фразу, вынул из кофра сверток, похожий на кулек с конфетами, и бросил его на скамью — не положил, а именно бросил, как бы освобождаясь от неприятного и опасного предмета.