Повести. Рассказы

Секретарь затравленно озирался по сторонам.

— Я ничего не скажу! Ничего…

— Где это место?

— Нет…

— Это остров? Какой? Ну!

— Я не знаю…

— Одно слово! Слышишь, одно слово, и я спасу тебя! Это говорю тебе я, комиссар фон Крумофф!

Клаукк оглянулся, сунул в замок один ключ, второй… Ключ повернулся. Клаукк открыл дверцу, сел на сиденье водителя, осмотрелся. Не спеша, методично стал ощупывать каждый сантиметр салона. Вскоре он нашел то, что искал.

Это был миниатюрный фотоаппарат, вмонтированный в зажигалку.

Клаукк вылез из машины, прошел между рядами других автомобилей, поднялся по железной лесенке, вызвал лифт.

Лифт проехал немного и остановился. Клаукк вышел, прошел сверкающим коридором, толкнул тяжелую стеклянную дверь и вскоре оказался на палубе океанского лайнера. В лицо пахнул ласковый влажный ветер. Над головой Клаукка висело несколько шлюпок, на корме каждой из них была надпись: «Т/х «Иван Бунин», Владивосток».

Клаукк прошел палубой, снова сквозь стеклянную дверь попал в богатый коридор люксовых кают, постучал в одну из дверей.

Дверь ему открыл низкорослый парень с лисьим лицом.

— Ну? — спросил он.

Клаукк утвердительно кивнул и прошел в гостиную. Здесь играли в карты.

Играющих было трое. Один — кореец, в темных очках, маленький, чуть возвышающийся над столом. Другой — европеец, одетый в вызывающе элегантный белый костюм. Звали его Доулом.

Третьей была женщина в открытом вечернем платье. Красивые плечи, полная, не потерявшая форму грудь, какое-то неживое, кукольное лицо с тонкими, как на китайской миниатюре, чертами мало что говорили о возрасте — скорее молода, чем стара.

Ее выдавали руки, державшие карты, со вздувшимися жилами — морщинистые руки старухи. Она курила темные сигареты, вставленные в длинный серебряный мундштук. Всматриваясь в карты, щурилась от дыма, и тогда ее продолговатые глаза превращались в узкие щели.

Клаукк прошел мимо играющих, сел в кресло за спиной корейца и встретился со взглядом Доула. Затем достал зажигалку-фотоаппарат, щелкнул, прикурил сигарету.

За столом возникло оживление.

— Я увеличиваю, мадам, — сказал кореец и подвинул к центру стола несколько столбиков разноцветных фишек и пачку долларов. Доул положил на стол свои карты.

— Пришла сильная карта, Пак? — улыбнулась дама. — Тиоти! — позвала она.

В двери спальни показалась хорошенькая горничная в кимоно. Дама подала ей знак. Тиоти вернулась в спальню и через секунду выкатила столик на колесиках. На нем лежали десять пачек ассигнаций.

— Я поддержу вашу игру, Пак. Здесь десять тысяч английских фунтов стерлингов.

Видно было, как выпрямилась спина корейца. Клаукк встал с кресла и отошел к стене. Из прихожей вышел другой парень и встал за спиной корейца.

— Но у меня нет таких денег, мадам, — сказал кореец.

— Разве? — жестко спросила дама. — Ведь здесь как раз та сумма, которую британская разведка назначила за фотографию мадам Вонг! А теперь откроем карты!

— Но это недоразумение, — выкрикнул кореец. Он хотел встать, но двое отделились от стены, взяли его за руки, усадили в кресло и деловито обыскали. Клаукк сорвал с его груди золотой медальон, висевший на цепочке, открыл. На стол упала микропленка, Клаукк вынул зажигалку-фотоаппарат и тоже бросил на стол. Рывком приподняв корейца, они потащили его в прихожую.

— Это наговор! — севшим от страха голосом кричал Пак. — Умоляю, не делайте этого, мадам! Проявите пленку…

Клаукк притворил дверь в гостиную, другой бандит держал вырывающегося Пака. Темные очки свалились на пол — склеенное веко закрывало пустую глазницу. Клаукк достал из кармана пистолет и сказал почти ласково:

— Ну, чего ты испугался, дурачок? Иди вперед! — И он сильно ткнул дулом под ребро корейцу.

Пак запнулся на полуслове, лицо его перекосилось, колени подогнулись. Он упал на мягкий ковер прихожей. Клаукк разогнулся с пистолетом в руках — перед дулом торчало острое лезвие ножа. Он вытер лезвие о спину убитого, нажал на кнопку, и стальной клинок убрался внутрь пистолета…

В двенадцать часов ночи в машинном отделении зазвонил телефон. Парень лет двадцати пяти, в белой, чуть испачканной маслом форменной рубашке с короткими рукавами и золотыми лычками на погонах, появился из глубины и пошел по скользкой стальной решетке между двумя рядами двигающихся механизмов.

— Старший механик Сергей Веремеев слушает, — сказал он в трубку. — Понял, бегу!.. Игна-а-т! — крикнул он куда-то в глубину. — Я наверх за радиограммой. Сейчас вернусь!

Миновав три-четыре узких металлических трапа, Сергей появился в коридоре команды, пробежал по нему, несколькими прыжками одолел еще два широких, покрытых дорогим ковром трапа и оказался в просторном вестибюле. В него выходили двери музыкального салона. Там царил полумрак, тихо играла музыка, в центре полированного круга двигались пары. Сергей завистливо покосился в сторону салона и подошел к бюро информации. Там дежурили две симпатичные девушки, одетые в строгую морскую форму: обе — Светы. Одна — высокая, крупная, другая — маленькая.

— Сережа, пляши! — сказала Света-большая. — Дочь!