Повести. Рассказы

Она встала и подошла к окну. В тени тополей дворник поливал цветы, его дочь, маленькая девочка играла в «классы» на расчерченном мелом тротуаре. Усталая пара — парень и девушка, держась за руки, возвращались домой, пробродив всю ночь. Город пробудился, но здесь, в строгой казенной комнате, куда не достало еще солнце, было тихо. Подруги спали. Она спрыгнула с подоконника, подошла к столу и опять задумалась… Взяла лист бумаги и села писать письмо. Написала: «Милый Паша…» И зачеркнула, смяла листок тетрадочной бумаги. Крупным ученическим почерком вывела:

«Дорогой Павел…» Но, помедлив, забраковала и это обращение.

Сидела и смотрела в тополиную листву за окном, кусала ученическую ручку. Потом быстро, размашисто написала: «Любимый…» И дальше уже не останавливалась. «Любимый, — писала она. — Я не могу жить без тебя. Каждый день, каждый час, каждую секунду я думаю о тебе. Где ты? Что теперь с тобой?..»

Она плакала, слезы скатывались по щекам, падали на руки, на бумагу. Она не вытирала их, и все ниже склонялась над столом, продолжая писать это первое из бесконечной серии страшных, кричащих о любви писем, которым так и не суждено было быть прочитанными.

Письмо это не нашло адресата.

Два часа сорок минут назад через все западные границы страны началось и сейчас продолжалось страшное, невиданное по мощи ВТОРЖЕНИЕ.

152 дивизии, оснащенные самыми современными орудиями смерти, обученные жечь и убивать, уже жгли наши дома и убивали советских людей, и первыми приняли смерть солдаты на линии пограничных столбов.

Ничего этого еще не знает она. Даже сейчас, через несколько минут, когда нарком иностранных дел произнесет по радио полные гнева и боли слова, обращенные к советскому народу, она не поверит и никогда не смирится с мыслью, что ее любимого уже нет в живых.

Такими, как эти девочки сороковых годов, были тогда наши матери. У многих из них война отняла любимых, но они выстояли и помогли победить. Их вела любовь. Любовь, которую нельзя убить. И они жили, надеялись, работали на победу и писали, писали эти страшные, склеенные слезами письма, торопясь высказать в них все, что не успелось в мирной жизни, выплескивая на листки ученических тетрадей самое чистое и дорогое, что только есть в глубинах человеческого сердца, что могло бы помочь солдату на его трудном пути к Победе.

1977 год

Катенька Измайлова [2] Криминальные страсти

Предисловие автора

Долгие годы я мечтал перенести на экран повесть Лескова «Леди Макбет Мценского уезда». Не разрешали. Но вот повеяло духом свобод, я решил: пора!

И тут узнаю: в Киеве режиссер Роман Балаян снимает «Леди Макбет». Я огорчился. Фильм меня, зрителя и страстного поклонника лесковской вещи, совсем не удовлетворил. Эстетская картина, рассчитанная на публику Дома кино. Все красиво, но — ни духа Лескова, ни гнетущей атмосферы провинциального Мценска, ни бешеного темперамента Катерины Измайловой, ни ее животной страсти, толкнувшей на преступления.

Мнение, конечно, личное, к тому же пристрастное.

Вот тогда я решил перенести лесковский сюжет на современную почву и все-таки снять свою «Леди Макбет». Пригласил талантливого сценариста, Машу Шептунову, и мы придумали с ней эту киноповесть. Придумывал больше я, писала больше она; это ее неподражаемый литературный стиль.

Судьба сценария печальна. Начались трудные для кинематографа дни: я с головой — в политике… Тут приходит ко мне продюсер Игорь Толстунов и просит отдать сценарий Валерию Тодоровскому. Молодой Тодоровский — я его знаю с детства — хороший режиссер, я занят… короче, согласился. И двадцать лет жалею об этой минутной слабости.