Повести. Рассказы

— Не знаю. Нет… Может быть, потом я Вам расскажу. Вам нравится здесь?

— Очень. Я никогда не ездила в первом классе. Даже на верхнюю палубу ни разу не поднималась…

— Извиняйте, — седой благообразного вида старичок в белом чесучовом костюме с газетой в руках тронул рукой свободный стул напротив молодой пары. — Не прогоните? — спросил он, сильно ударяя на «о». Кстати, Павел Иванович тоже «окал», как вся Средняя Волга от Горького до Самары.

— Присаживайтесь, милости просим, — живо откликнулась Лиза.

— Минутку, — сказал старичок и засеменил между столиками к выходу. Через минуту он вернулся, держа под руку такую же чистенькую, просто одетую, чем-то очень похожую на него жену. — Вот, Зоя Ксенофонтовна, молодые люди не возражают принять нас в компанию.

Старушка поклонилась, села, Лиза протянула ей меню. Павел Иванович наклонился к старичку.

— Не выпьете с нами?

— Благодарю. Не станем мешать, — старичок раскрыл газету и отгородился ею от соседей по столику. Газету отставлял далеко от глаз — очки взяла жена; держа, как монокль, изучала через них меню.

— Макароны по-флотски, — прочитала она. — Что это за блюдо такое, Афанасий? Ты не знаешь?

— Думаю, что-то острое, — ответил супруг, не отрываясь от газеты. — Моряки — народ крепкий, возьми какое-нибудь знакомое…

Завели патефон в углу и несколько пар пошли танцевать модное танго. Лиза поспешно отвернулась от танцующих, боясь, что Павлу Ивановичу взбредет на ум тоже отправиться в круг. Танец был медленный, бесстыже стонали скрипки, пары тесно прижимались друг к другу и, закрыв глаза, перебирали ногами, почти не сходя с места.

— Жаль, что я не умею танцевать, — сказал Павел Иванович.

— Ой, нет, что Вы! — почти обрадовалась Лиза. — Хорошо!

— Что же тут хорошего?

— Хорошо, что не этому учились. За танцы бы Вам орден не дали, правда?

— Пожалуй, — рассмеялся Павел Иванович. — Какая верная, черт побери, мысль! А я, признаться, чувствовал себя круглым лопухом там, где танцуют.

— Ну и напрасно…

— А Вы разве не любите танцы?

— Люблю, — призналась Лиза. — Но эти мне не нравятся. Какие же это танцы? Просто обнимаются при народе…

— А ведь это война! — Старичок вдруг резко ударил костяшками пальцев по газетному листу. — Вы поглядите, — запальчиво обратился он к Павлу Ивановичу и ткнул пальцем в газету: — Везде война. Всюду! В Китае, в Греции, на Балканах… В Африке, и в той воюют! Англичан, которые за всю свою историю не видели у себя вражеского солдата, бомбят… Что это, я Вас спрашиваю, как не Вторая мировая война?

— Тише, Афанасий! Ради бога, тише! — заволновалась старушка. — Весь ресторан переполошишь.

— Кто же спорит? — улыбнулся Павел Иванович.

— Да, но как же Вы свою-то роль представляете в этой войне? Своего народа? Армии… А-а! Не знаете. Или не хотите знать. А может быть, боитесь посмотреть правде в лицо. А вот я, старый человек, не боюсь. И так же откровенно, как Вам, скажу любому. Хотя бы самому маршалу Тимошенко…

— Что же Вы ему скажете?

— Скажу, что не таков русский характер, чтобы не ввязаться в драку, которая кипит вокруг него. Только для этого надо, чтобы кто-нибудь ему крепкую оплеуху влепил…

— Бог с тобой, Афанасий Трофимович! Или сейчас же прекрати, или я уйду!

— Разве я ересь какую несу? — обиделся старик. — Мы с тобой, сударыня, четыре войны пережили, и ни одна ничего, кроме горя, нам не принесла. Я не толстовец, не миротворишка какой-нибудь, не паникер, но события надо оценивать трезво, эту самую газету уметь читать, если хочешь знать, между строк… И мне важно, чтобы этот молодой человек, которому доверено охранять нашу матушку Россию, понимал это. Я и сам мог бы еще взять винтовку в руки, да вот беда — в берег тот вон высокий не попаду…

— Вот ведь какой он у меня агрессивный, Афанасий-то Трофимович, — смущенно улыбнулась старушка, переводя взгляд с Лизы на Павла Ивановича. — Вы уж извините его, ради Христа…

— А я извинений просить не собираюсь, — строго оборвал ее супруг. — У нас мужской разговор, крутой, ты в него не вмешивайся…

— Мне как раз нравится Ваша горячность, — серьезно заметил Павел Иванович. — Разве можно говорить спокойно о том, что волнует? Но Вы напрасно упрекаете меня в легкомыслии…

— Да ведь Вы тут сидите, батюшка. Тут! А не там!

— У меня отпуск.

— Не время-с, — строго сказал старик. — Вот именно, не время-с!

— Ты, Афанасий, границы-то не переходи! Встрял в чужой разговор… Налетел коршуном… — Она обернулась к Лизе. — Счастье, что у вашего супруга ангельский характер. Моего ведь не каждый вынесет…

Павел Иванович благодарно улыбнулся ей, заметил:

— И все-таки Вы преувеличиваете серьезность положения. Право преувеличиваете. Во-первых, у нас с Германией Договор…

— Да плевали они на этот Договор! — вскрикнул старик. — Для них святыня не святыня! А тут Договор — бумажка, тьфу!..