Повести про жизнь

От быстрого бега в глазах рябило, по глубокому снегу бежать становилось все труднее. Бег девушки заметно слабел. Вот уже пальцы протянутой руки касаются кожи полушубка. Еще усилие — и ворот будет в руке. Все! Осталось сжать пальцы… но… что это?! Пальцы сжали пустоту, полушубок исчез, что-то ударило под ноги, подламывая их, перевернувшись, тяжело рухнул головой в снег.

«Вы ушиблись?» — сквозь звон, шум в голове донесся вопрос. — Что я наделала дура?.. Зачем присела, вот глупая?!»

В глазах прояснилось, шум, звон в голове стихал.

«Вам плохо? Позвать на помощь?..» — растерянность, страх, вина, стремление действовать — все это ясно выражалось на детским девичьем лице. Тряхнул головой, поднял руку. — «Ш-ш-ш-а… ничего страшного не случилось. Просто, легкое, крушение в мозговом отделе.

— «Правда?» — недоверчиво задан вопрос. — «Конечно. А… впрочем, головушка ваша смекалиста.»

Комплимент вызвал у девушки выражение зубной боли.

«Пожалуйста, извините… честное слово я не хотела вам так плохо сделать.?!» — «Верю, верю,» — успокоил он, любуясь выражением ее по детски свежего, красивого лица.

Так вовремя чистки железнодорожной линии от снега произошло знакомство небезызвестного в шахтерском поселке подрывника горных работ Андрея Лудина с ученицей десятого класса Ириной Иваницкой принимавших участие в субботнике всего поселка организованного по случаю снегопада.

Андрей Лудин, не лишенный самоуверенности, как и многие молодые люди, сознающие силу своей красоты, был одним из тех немногих, кто пользуется у женщин тем особым расположением, которым женщины, как невинным озорникам, позволяют допускать некоторые к себе вольности.

Шел этому озорнику в ту нору тридцать четвертый годок. Родители все чаще напоминали единственному сыну о том, что они уж старички, давно о внучатах желание имеют, а он-то все не женат. Андрей обещал в нынешнем году непременно подать заявление в ЗАКС о полном расчете свободы.

«Понятное дело, — рассуждал он в таких случаях, — им, старичках, остаток жизни нужно каким-нибудь смыслом заполнить. А ребятишки — это же великое дело для них. Аж в жар бросает от жалости к ним, когда вижу, как они ласкают соседских ребят. Так-то оно так, да, жениться то никому другому, а мне ведь нужно? Сказать по правде жениться — не проблема. Невест, как в урожайном году семечек, — да все не то. Так глянешь — вроде, оно; этак посмотришь — э-э-э… не то. То глупа, если красива; если умна и красива характером черт. Если то, другое и третье в меру, оказывается, стара, а я понимаю так: женится — значит точка, а потому в выборе прошибать ни в коем разе нельзя. Рассуждения такого рода помогали Андрею удерживаться на занятой им позиции от подтачивающих его решительность родительский напоминаний. Не мешает сказать и о том, что Андрей со всеми пороками и недостатками, которыми наделены смертные сего мира, обладал и такими качествами, как — находил глупым быть заносчивым, пренебрежительным, а особенно разборчивым, разумеется к женщинам, что и умаливало его погрешности к ним. Всегда в поведении прост, в меру шутник — он легко и доступно брал рубежи на любовной стези, «невинно» увеличивая свои погрешности.

Знакомству с Ириной он не придал известного значения, как всегда в тех случаях, когда сталкивался с зеленной молодостью. «И если бы не возобновилась у них случайно встреча, Ирина осталась бы в числе юных неудачниц, кому отвадилось его снисхождение.

Рабочая молодежь, комсомольцы, школьники постарались на славу. Пышная, стройная ель, убранная по-празничному в зале кинотеатра, под лучами электрического освещения, переливалась сияниями серебра, золота, мягкими тонами цветов радуги. Оживленная, жизнерадостная публика, насыщенная — неистощимым темпераментом молодости возглавляемая дедушкой морозом, под эстрадную музыку кружилась в вихре вальса.

Смешные, страшные, уродливые, красивые, скромные, величественные маски пели, смеялись, кричали, хохотали.

По случаю праздника Андрей клюкнул хорошую порцию хмельного и теперь танцую в паре с «чертом», внушительно просил партнера олицетвориться в человеческий образ. В ответ из рта смехотворной физиономии черта дразняще высовывался розовый кончик языка. Андрея начинало злить непослушание партнера, и он от просьб перещел к угрозам предупреждая, что снимет маску сам. Черт нашел правильным не сомневаться, и в тот момент когда Андрея кто-то отозвал на минутку, попытался покинуть общество столь грозного партнера. Но судьбе было угодно, чтоб Андрей в последнее мгновение обнаружил намерение черта. Оставив знакомого в недоумении, с азартом заденутого самолюбия Андрей ринулся преследовать партнера. Петляя между публикой, прячась колонами, черт уходил в свободную часть здания кинотеатра, где за одной из колон его настиг Андрей.

«Так вот, значит, как со мной решили поступить?!» — упершись в колону руками, часто дыша, говорил Андрей прильнувшему спиной к колоне черту.

Создавалось впечатление, что черт струсил возбужденного вида Андрея. «Теперь-то извольте, чертик, олицетвориться.»