Повести о карме

Земля – не то место, где следует искать абсолютной чистоты. Взывая к будде Амиде, настоятель Кэннё допустил ошибку – порезался мечом. Злой дух, запертый в клинке, возликовал; кровь, пролитая в момент сошествия Чистой Земли, запятнала её белизну. Новый кармический закон воссиял нам, но нашлись люди, которые не отвратились душой от убийства ближнего. Вольно или невольно, ради чести или выгоды, они ищут лазейки, стараясь этот закон обойти.

Фуккацу!

Всеми случаями фуккацу, которые требовали дополнительного расследования, занималась служба Карпа-и-Дракона.

5

«Что же делать?»

Отец вернулся к полудню вместе с двумя сослуживцами.

К его возвращению я весь извёлся. Не находя себе места, я мерил шагами двор, нырял в дом, стремительно проходил его насквозь – и оказывался в крошечном саду. Казалось, сад тоже сжался и поник от ощущения беды, нависшей над семьей Торюмон. Горбились две сакуры, качалась старая слива. Туман редел, оседал на ветвях и листьях – капли росы, бисер влаги. Сырость насквозь пропитала беседку в дальнем углу. Я зябко передёргивал плечами, плотнее запахивал волглое кимоно и кружил по знакомым до последнего камешка дорожкам, не в силах остановиться.

«Ты самурай! Взрослый мужчина!»

Нет, не помогало.

«Стыдись! Ты должен сохранять спокойствие!»

Спокойствие? Меня трясло.

Я уходил в дом, садился на циновку, закрывал глаза. Пытался расслабиться, ввести дыхание в естественный ритм, очистить разум и погрузиться в медитацию. Так меня учил настоятель Иссэн. За те годы, в течение которых я, считай, ежедневно являлся в храм Вакаикуса, я многое узнал от старого монаха. Но сегодня стало ясно, что наука Содзю Иссэна не пошла глупому Рэйдену впрок. Тревожные мысли кипели во мне, словно заполошная крикливая толпа – в тесном переулке. Выдворишь одних – их место занимали другие. А может, те же самые, злодейски сменившие обличье.

Вдруг мать права?

Если ей не почудилось – значит, отец кого-то убил. Теперь дух убитого воплотился в теле убийцы, вышвырнув отца – настоящего отца! – в мрачное царство князя Эмма, куда отправляются души умерших. А уж там убийце воздастся по заслугам!

Нет, не может быть! Убийца? Отец – честный самурай, верный долгу и службе! Даже если бы он кого-то убил – он бы не стал этого скрывать. О чем я думаю?! Пустая башка! Он бы и не смог это скрыть, как бы ни старался. В первый же день после убийства мы бы всё поняли. Я видел отца на похоронах бабушки, он был обычный, такой, как всегда. И потом…

Но если отец – это отец, если он никого не убивал… Выходит, мать повредилась рассудком? Ею овладели беспокойные духи? Она видит то, чего нет? Мало судьбе того, что умерла бабушка Мизуки! Теперь ещё отец…

Или мать? Кто из них?!

Что же делать?

Глава вторая Жареный тунец с имбирём

1

«Вы отрицаете перерождение?»

– Матушка в доме. Она переоделась и ждёт дознавателя.

Я поклонился отцовым сослуживцам.

– Хорошо, – кивнул отец.

Тон и весь вид его говорили об обратном: ничего хорошего в происходящем глава семейства не видел.

– О-Сузу, приготовь гостям чай.

Не успела служанка броситься выполнять распоряжение хозяина, как в ворота требовательно постучали.

– Кто там?

– Сэки Осаму, старший дознаватель службы Карпа-и-Дракона.

В низком рокочущем басе звучала неотвратимость закона. Я отметил, что редко когда имя и голос человека настолько соответствуют друг другу.[5] А ещё – занимаемой им должности.

Отец распахнул ворота:

– Добро пожаловать, досточтимый Сэки-сан.

– Я рад, что вы дома, Хидео-сан. Так за вами не придется посылать.

– Мы вас ждали.

Дознаватель, дородный мужчина лет пятидесяти, был облачён в темно-синее кимоно из шёлка, украшенное тонким золотым узором. На груди слева, над сердцем, красовался герб службы: стилизованное изображение карпа и дракона, перетекающих друг в друга, подобно буддийскому символу Инь и Ян. На голове – высокая чёрная шапка государственного чиновника. Рукояти плетей за поясом обтянуты шершавой кожей ската в оплётке из шёлковых шнуров – тоже золото и густая грозовая синева. Рано поседевшие брови срослись на переносице, из-за чего лицо дознавателя – резкие складки у рта, щеки обвисли – имело брюзгливый вид. Взгляд из-под полуприкрытых век был внимательный, цепкий. Похоже, Сэки Осаму подмечал любую мелочь и откладывал про запас – до тех пор, пока эта мелочь не понадобится.

– Торюмон Хидео, – представился отец, хотя в этом не было надобности. – Мой сын Рэйден. Мои сослуживцы Икэда Наоки и Нисимура Керо. Я привел их в качестве свидетелей, желая избавить вас от лишних хлопот.

Мы по очереди поклонились чиновнику. Когда я вновь поднял взгляд на дознавателя, в ворота за его спиной вошли двое. Одним был настоятель Иссэн, другим же…

Длинная грубая накидка с капюшоном. Пояс – прочная верёвка. Из-под капюшона вместо человеческого лица на меня уставилась рыбья голова. Покрытая капельками росы, голова отблёскивала тусклой медной чешуёй, пучила белые эмалированные глаза с черными дырами зрачков, приоткрывала губастый рот.

Под служебной маской карпа скрывался каонай.