Повести и рассказы разных лет

Третий — Мануэль Дукас, молодой купец, торговавший золотом и страусовыми перьями, — молчал. Имя его было известно по всему Леванту. Он сидел тихо, внимательно слушая рассказы товарищей. Наконец друзья обратились к нему и попросили что-нибудь рассказать. И вот, подперев щеку рукой и устремив взгляд на красную звезду, горящую на небе, молодой человек заговорил.

— Эта звезда напомнила мне одну историю, — начал он. — Я не знаю, как зовется это светило. Конечно, старый астроном Ласкарис сказал бы, но у меня нет желания спрашивать. В это время года я всегда ищу эту звезду на небе, и она всегда светится в одном и том же месте. Но порой мне кажется, что она становится все краснее и больше.

Десять лет назад я путешествовал по Абиссинии. Мне везло, я удачно закупил товары и уже отправлялся в обратный путь. Мой караван состоял из ста тяжело навьюченных верблюдов. В тюках лежали кожа, слоновая кость, специи и многое другое. Я купил эти товары на побережье и переправил в пяти или шести лодках к заливу. Наконец мы причалили возле Савы — это место, откуда караваны пускаются в путь. Итак, я снарядил верблюдов и нанял для охраны человек сорок бродяг-арабов. Мы тронулись в путь, рассчитывая добраться до Макорабы. Это город паломников, отсюда много караванов направляются на север, в Иерусалим и в Сирию.

Дорога была долгой и трудной. Слева от нас тянулся залив. Днем от солнечного сияния он казался расплавленным золотом, а когда солнце садилось, цвет воды менялся, и она становилась алой, как кровь.

Справа от нас раскинулась безжизненная пустыня, тянувшаяся, насколько мне было известно, через всю Аравию и дальше, в Персидское царство. Много дней мы не встречали никаких признаков жизни. Кроме наших груженых верблюдов и погонщиков, одетых в лохмотья, на многие мили не было видно ни души. В пустыне песок заглушает шаги животных. Мы двигались день за днем, но казалось, что стоим на месте: ничто вокруг не менялось, и это походило на странный сон. Я часто скакал позади каравана и с изумлением рассматривал причудливые фигуры, которые внезапно возникали передо мной. Странно было думать, что это настоящие люди. И мне казалось невероятным, что сам я Мануэль Дукас и живу в Константинополе… Да, странная земля, и странные люди окружали тогда меня…

Время от времени там, далеко в море, появлялись белые треугольные паруса. Я знал, что это пираты, и радовался, что они далеко от нас, в море. Пару раз возле самой кромки воды мы видели каких-то карликов. Их трудно было даже назвать людьми, они скорее походили на обезьян: брели молча, пили из луж и ели, что подвернется под руку. Их звали рыбоеды — о них когда-то рассказывал старик Геродот.

Да, они принадлежали к самой низшей расе. Наши погонщики-арабы в ужасе шарахались от них: все знали, что если ты умрешь здесь, в пустыне, эти маленькие люди набросятся на труп, как вороны, и не оставят ни косточки. Они что-то резко кричали и махали руками, когда мы проходили мимо. Мы знали, что они могут уплыть далеко в море, если погнаться за ними. Говорят, что даже акулы брезгливо отворачивались, проплывая мимо их дурно пахнущих тел.

Так мы путешествовали в течение десяти дней, останавливаясь на ночлег возле крохотных полувысохших колодцев. Мы обычно вставали очень рано и шли допоздна. Но во время нестерпимой полуденной жары приходилось делать привал. Деревьев не было, и мы останавливались в жалкой тени барханов или пристраивались рядом с верблюдами, стараясь хоть как-то скрыться от палящего солнца. На седьмой день мы достигли места, где следовало повернуть и отправиться в глубь страны, в Макорабу. Мы уже закончили наш полуденный привал и собирались двигаться дальше. Солнце палило нещадно. Я поднял глаза и вдруг увидел нечто странное: на небольшом бугре, справа от нас, возникла мужская фигура футов сорок высотой.[20] В руке человек сжимал копье, казалось, оно было длиной с корабельную мачту. Вы удивляетесь, друзья, — теперь представьте мои чувства! Но разум шепнул мне, что страшное создание всего лишь араб-бродяга, чья фигура казалась увеличенной во много раз благодаря горячему солнцу.