Повести и рассказы о советской милиции

– Домой? – спросила она. И я почувствовал, что ей хочется потолкаться в магазинах. Жалко было упускать подвернувшуюся оказию.

– Знаешь, Люба, у меня тут еще одно небольшое дельце.

Ты пока походи по магазинам, посмотри, а через часок двинем.

Уговаривать ее не пришлось. Она тут же исчезла в универмаге.

Первым делом я смотался на рынок. Купил самый большой арбуз. Хотел еще было прихватить помидоров, но постеснялся: уж этого добра, наверное, хватает.

Лариса мне обрадовалась. Она достала где-то нож и алюминиевую миску. Мы устроились в глубине садика.

Возле каждой скамейки стояло ведро для корок, потому что теперь к больным приходили обязательно с арбузами.

– Ты любишь арбуз с черным хлебом? – спросила девушка.

– Не знаю. Не пробовал.

– Постой, принесу хлеба.

Она снова побежала в комнату.

Я был озадачен. Вела она себя так, будто ничего не было – ни Чавы, ни Маркиза. Мы сидели как хорошие, близкие друзья, над нами ласково светило солнце, добираясь до земли сквозь жидкие ветви верб.

– Здорово с хлебом, правда? – спросила Лариса.

– Действительно, – подтвердил я.

– Это я здесь научилась, в колхозе.

– И давно ты здесь?

– Второй год. Сразу после культпросветучилища.

– А библиотека – по призванию?

Она засмеялась:

– У тебя милиция – по призванию?

– Почти…

Лариса недоверчиво усмехнулась.

– Ну и у меня, значит, почти… Все девчонки хотят быть актрисами и чтоб обязательно знаменитыми, а становятся библиотекарями, учительницами, швеями…

– Ты тоже хотела быть артисткой?

– А ты думаешь!

– Одного хотения мало. Надо много уметь. Я в «Советском экране» читал, как нелегко сниматься в кино.

Лариса тряхнула головой:

– Ерунда! Это кому как повезет. Я серьезно готовилась.

Плавала, бегала на стадионе, ходила на ипподром. А в цирковое училище не прошла. Срезалась. Ты бы видел, какие девчонки прошли по конкурсу! Бездари… Не думай, что хвалюсь. Я два года пыталась. Не повезло… Ревела как дура. Но ничего не поделаешь! Пришлось пойти в культпросветучилище.

– Я тоже поступал в МГУ. На юридический.

– Ну и как?

– Как видишь! – засмеялся я. – Следователь по особо важным делам…

– Ты еще можешь продвинуться… – Она с грустью посмотрела куда-то вдаль.

– А ты?

– Тю-ю!

Меня рассмешило ее восклицание, которое я часто слышал в Бахмачеевской.

– А Маркиз действительно хороший конь? – осторожно спросил я.

– Отличный! – сразу отозвалась она. – Представляешь, как бы он смотрелся на манеже, в цирке? Ты цирк любишь?

– Люблю. Акробатов, зверей. И клоунов. В Москве все собирался сходить в новый цирк, что на проспекте Вернадского. Куда там! Никак не мог достать билет…

– Пишут, красивый цирк.

– Еще бы! Наверное, манеж раз в десять больше, чем в старых.

Лариса ткнула в меня пальцем и рассмеялась.

– Ты чего? – удивился я.

– Чудак! Все, ну все манежи в мире одного размера –

тринадцать метров.

– Иди ты!

– Вот тебе и иди. Стандарт.

– Это что же, как хоккейное поле?

– Оно тоже всегда одинаковых размеров?

– Всегда.

– И цирковые манежи тоже. Это повелось с первого цирка во Франции. Был такой наездник – Франкони. Он жену и сына Наполеона учил верховой езде. Как называют в цирке – «школе». Его цирк назывался «Олимпийский».

Оттуда и пошли эти тринадцать метров.

Я прикинул расстояние.

– Не много.

– Достаточно. В старое время на обыкновенном манеже разыгрывали грандиозные пантомимы, с водой, фонтанами, лодками. Места хватало.

– Когда это, в старое?

– В прошлом веке. И в начале этого.

Мы не съели и половины арбуза, а уж больше не могли.

– Хочешь еще? – предложил я.

– Лопну. Ты хочешь – режь.

– Во! – провел я рукой по горлу. – Где бы руки помыть?

Липнут.

– Пойдем.

Она подвела меня к водопроводной колонке. Когда

Лариса держала рычаг, а я мыл руки, девушка тихо сказала:

– Смотри.

Из палаты вышел отец Леонтий, держа под руку свою жену. У Лопатиной в руках был небольшой узелок. Отец

Леонтий чему-то улыбался.

Проходя мимо нас, супруги задержались.

– Лара, я там в тумбочке оставила расческу и бигуди.

Пользуйся, – сказала Лопатина.

– Хорошо, Оля. Вообще-то я тоже скоро…

– Здравствуйте, – вежливо поклонился отец Леонтий.

– Приветствую, – ответил я.

– Познакомься, Оля. Дмитрий Александрович, твой земляк.

Оля протянула мне руку. Я показал свои мокрые. Она улыбнулась.

– Я знала, что вы из Калинина. Зашли бы к нам как-нибудь? А то даже не раскланиваемся.

– Зайду, – пообещал я. – Обязательно.

– Заходите действительно. – Отец Леонтий весело посмотрел на меня. И еще раз повторил – Заходите. – Он что-то хотел добавить, но, потоптавшись, только кивнул: –

До свидания. Ждем.

Мы вернулись на скамейку.

– Дима, скажи честно, ты по делу ко мне или просто проведать? – неожиданно спросила Лариса.

– Вообще-то поговорить надо, – вздохнул я.

– Ты молодец.

– Это почему?

– Противно, когда врут. Ну давай спрашивай.

– Пойми меня правильно, – неуверенно начал я, – никого никогда не интересовало бы то, что происходило у вас в последние дни с Сергеем… – Я посмотрел на нее, какая будет реакция.

– Продолжай, – кивнула она.

– Лучше ведь от тебя узнать, чем говорить с кем-то, –

оправдывался я.

– Это верно, – сказала Лариса. – Только я уверена, что это не имеет отношения к Маркизу.