Повести и рассказы (ЛП)

— O'кей, дамочка. У вас есть голова на плечах. И мозги. Усекли, что я хотел сказать?

— Усекла, — твердо сказала Алиса.

— Хорошо. Так вот, толстяк — ещё больший мерзавец, чем мой папаша. Допустим, кто-то убивает, чтобы испытать удовольствие. Я говорю: ладно, всякое бывает. Но толстяк — он убивает любого, кто становится у него на пути. Любого, кто причиняет ему малейшее неудобство. Вот так! — Он щелкнул пальцами. — Усекли?

Мы дружно закивали.

— Я хочу обставить толстяка. Раз так, я должен быть уверен, что никто не обставит меня. Усекли?

— Вы хотите, чтобы содержимое сейфа досталось вам.

— Да, дамочка. Вы, я вижу, все верно кумекаете. Но только попробуйте меня обхитрить — и вам всем крышка. Вам, ему и вашей дочке. Вы мне верите?

— Верю, — прошептала Алиса.

— Ладно, тогда заметано. Тебе велели взять напрокат лодку, Кэмбер. Ты её взял?

— Да.

— Где она?

— На лодочной станции. На реке Хакенсак.

— Хорошо. Пушка у тебя есть?

Я покачал головой из стороны в сторону.

— Кретин, — сплюнул Шлакман. — Собираешься сдавать карты и не можешь отличить двойку от туза. Хрен с тобой, пойдем без пушки.

— Только одно условие — я поеду с вами, — заявила Алиса.

— Чего? — вылупился Шлакман.

— Вы меня слышали. Я еду с вами.

— Отвали, дамочка, — презрительно фыркнул он. — С бабами я на дело не хожу.

— Там моя дочка — и я еду с вами. И еще, Шлакман — не смейте со мной так разговаривать!

— Как?

— Называйте меня миссис Кэмбер. На «вы». И — никаких дамочек и баб. Слышите?

Шлакман обалдело открыл рот.

— Ваши мышцы меня не пугают, — сказала Алиса. — Я иду на это только ради своего любимого ребенка. А вы — или вы ведете себя прилично, или сделка расторгается. Вы меня поняли?

— Ладно, дамочка, можете ехать с нами. Только не разевайте варежку. От бабьего визга у меня уши вянут.

10 РЕКА

Мне вдруг пришло в голову, что неплохо бы подумать, как сложатся обстоятельства, если ключа у Полли не окажется. У меня не было ни малейших сомнений, что в этом случае Шлакман без колебаний убьет меня, а также, вполне вероятно, и Алису с Полли. Противостоять его чудовищной силе я безусловно не мог и даже не питал надежды. Поразительно, что, сознавая все это, я тем не менее не опустил руки, а продолжал борьбу, уповая разве что на чудо. Еще вчера я был на это неспособен. Что ж, оказывается даже Джон Кэмбер способен меняться.

Ганс Шлакман предусмотрительно оставил свою машину в нескольких кварталах от нашего дома. Мы незаметно выскользнули из черного хода, прокрались мимо дома Мак-Каули, примыкающего к нашему заднему двору, и выбрались на ту улицу, где стоял автомобиль Шлакмана. Весь свет в доме мы оставили включенным.

Уже по дороге, сидя рядом со Шлакманом на переднем сиденье, я спросил гиганта про его отца и про ключи.

— А кто его преследовал? — спросил я. — Энджи?

— Наверное, — пожал плечами верзила. — Он ведь насел на тебя в подземке.

— А каким образом у вашего отца оказались оба ключа?

— Господи, Кэмбер, неужели тебе не ясно? У него был один ключ, а второй хранился у толстяка. Старик его попросту спер. Старый мерзавец хотел вычистить сейф и дать деру. Чтобы мы тут с Монтесом отдувались. После всего, что я для него сделал! По окончании войны, когда мы перебрались в страну Монтеса, мне было всего двенадцать. Ты, небось, думаешь, что старый козел прихватил меня с собой из любви? Как бы не так! Первый год мы там протянули лишь благодаря тому, что он выгнал мою мать на улицу, заставляя спать со всеми подряд. Когда кто-то пришил её, воткнув нож в спину, папаша нанял двух шлюх, а меня приставил к ним альфонсом. Вот тогда я и поклялся, что в один прекрасный день замочу его — только сперва дождусь, пока он разбогатеет. Потом он связался с толстяком и они организовали это дельце…

— Какое дельце? — поинтересовалась Алиса, пытаясь унять дрожь в голосе.

— Я имею в виду то, что находится в сейфе, дамочка.

— Шлакман, — произнес я. — Мы ведь не знаем, что там находится.

— Что?

— Честное слово. Мы даже понятия об этом не имеем.

— Чтоб меня разорвало! — прыснул Шлакман и гнусненько захихикал.

— А что там находится, мистер Шлакман? — спросила Алиса.

— Орешки, — ответил гигант и покатился со смеху. — Земляные орешки.

Из-за горизонта медленно показалась луна. Когда мы подкатили к лодочной станции, она уже выплыла почти наполовину — толстое, раздувшееся желтоватое полушарие, более похожее на летнее светило, чем на луну конца марта, созидательная луна, луна надежды, но никак не отчаяния. В лачуге Маллигена горел свет, а в конце причала на привязи темнела обещанная моторная лодка.