Повести и рассказы

— Зоренька моя,—  восклицает Магда,—  да кто же здесь станет голосовать за Шульберга, чтоб его паралич разбил! —  Тут она целует у панн руку. —  Не гневайтесь, моя ясная панн, но как станешь говорить о немцах, язык свой не удержишь.

— Муж мне сказал, что заплатит Юсту.

—  Благослови его бог! А ты что стоишь, как пень? —  обращается Магда к мужу. —  Он, пани, у меня неразговорчивый.

— Так будете голосовать за моего мужа? —  спрашивает пани.—  Да? Вы поляки, мы поляки —  будем поддерживать друг друга.

— Да я ему голову оторву, если он не будет за пана голосовать,—  говорит Магда. —  Ну, что ты стоишь, как пень? Уж очень он у меня неразговорчивый. Да ну, пошевеливайся!

Бартек снова целует у пани ручку, по упорно молчит и мрачнеет, как ночь. В мыслях у пего ландрат.

* * *

Наконец наступает день выборов. Пан Яжинский уверен в победе. В Гнетово съезжаются соседи. Они уже вернулись из города, уже проголосовали и теперь ждут в Гнетове известий, которые должен привезти ксендз. Потом будет званый обед, а вечером Яжинские поедут в Познань и затем в Берлин. Некоторые деревни избирательного округа голосовали еще вчера. Сегодня будут известны результаты. Настроение у всех превосходное. Молодая пани слегка возбуждена, но полна надежд. Она улыбается и принимает гостей с таким радушием, что все, как один, признают: пан Яжинский нашел в Царстве Польском настоящее сокровище. Правда, ото сокровище не может спокойно усидеть на месте, перебегает от одного гостя к другому и заставляет каждого по сто раз повторять, что «Юзе будет избран». Но, право, она не честолюбива и не из тщеславия хочет стать женой депутата: ее юной головке пригрезилось, что ей с мужем действительно предстоит исполнить важную миссию. Сердечко у нее бьется совсем как под венцом, и радость озаряет красивое личико. Ловко лавируя между гостями, она подходит к мужу, тянет его за рукав и шепчет ему па ухо, как ребенок, который хочет подразнить: «Господин депутат!» Он улыбается, и оба невыразимо счастливы. Обоим хочется как следует расцеловаться, но при гостях неловко. Все поминутно поглядывают в окно, так как дело действительно серьезное. Умерший депутат был поляк, и немцы впервые в этом округе выставляют своего кандидата. По-видимому, победоносная война придала им храбрости, и именно поэтому собравшимся в гнетовской усадьбе так важно, чтоб был выбран их кандидат. Еще до обеда гремят патриотические речи. Молодая пани к ним не привыкла, поэтому они ее особенно волнуют. Минутами ее охватывает беспокойство: а что, если при подсчете голосов устроят какое-нибудь мошенничество? Но ведь в комитете заседают не только немцы? Старшие гости объясняют пани, как производится подсчет голосов. Она слышала это уже сотни раз, но хочет услышать еще. Ах, ведь сейчас решается, будет иметь население в парламенте защитника или врага! Это скоро станет известно, даже очень скоро, так как на дороге вдруг подымается облако пыли. «Ксендз едет! Ксендз едет!» —  повторяют присутствующие. Пани бледнеет. Все заметно взволнованы. Несмотря на уверенность в победе, последняя минута заставляет сильнее биться сердца. Но нет, это не ксендз, это приказчик приехал верхом из города. Может быть, он что-нибудь знает? Вот он привязывает лошадь и быстро идет к дому. Гости с хозяйкой во главе выбегают на крыльцо.

— Есть известия! Есть? Выбран наш пан? Что? Да поди сюда! Ты наверное знаешь? Результаты объявлены?

Вопросы сыплются градом, мужик бросает шапку в воздух.

—  Наш пан выбран!

Пани опускается на скамейку и прижимает руку к трепещущей груди.

— Виват! Виват! —  кричат соседи. —  Виват!

Из кухни высыпает прислуга.

— Виват! Немцы побиты! Да здравствует депутат! И пани депутатша!

—  А ксендз? —  спрашивает кто-то.

— Сейчас приедет,—  отвечает приказчик,—  последние голоса подсчитывают...

— Подавайте обед! —  кричит пан депутат.

-—  Виват! —  повторяют соседи.

Все возвращаются в залу. Теперь гости уже спокойно поздравляют пана и пани, только сама пани не может сдержать свою радость и на глазах у всех бросается мужу на шею. Однако никто не видит в этом ничего предосудительного, напротив, все растроганы.

— Ну, живем еще! —  говорит сосед из Убогова.

Между тем у крыльца раздается стук экипажа, и в залу входит ксендз, а за ним старый Мацей из Гнетова.

— Ждем, ждем вас! —  кричат собравшиеся. —  Ну, каким большинством?

Ксендз с минуту молчит и вдруг словно в лицо этой всеобщей радости бросает резко и коротко два слова:

— Избран... Шульберг.

Минута изумления, град тревожных, торопливых вопросов, на которые ксендз снова отвечает:

— Избран Шульберг!

— Но как? Что случилось? Каким образом? Приказчик ведь говорил совсем другое. Что Hie случилось?

В эту минуту пан Яжинский выводит из залы бедную пани Марию, которая кусает платок, чтоб не разрыдаться или не упасть в обморок.

— Какое несчастье! Вот несчастье! —  повторяют гости.

Вдруг с другого конца деревни доносится какой-то неясный гомон, как будто возгласы радости. Это гнетовские немцы торжествуют свою победу.