Повести и рассказы

Глазами, полными неистребимой ненависти, смотрели дехкане на главарей воинства ислама. Только авторитет Красной Армии удерживал дехкан от немедленной расправы с пойманными грабителями. Взглянув на своих, еще вчера покорных прихожан, хранитель гробницы, как в ознобе, передернул плечами и торопливо зашагал к охраняемой Горловым группе басмачей.

— Стой! — приказал Ланговой. — Саттаров и Салихов! Снимите с них чалмы и свяжите им руки. Да покрепче!

Под одобрительные возгласы крестьян Саттаров с Салиховым стали стягивать покорно протянутые им руки врагов.

— А где ваш помощник? — спросил Ланговой Курширмата. — Где Иранбек?

Курширмат, не разжимая губ, мотнул головой в сторону догоравшей постройки. Встретив недоумевающий взгляд командира, ученик хранителя гробницы торопливо пролепетал, угодливо кланяясь:

— Уважаемый помощник достойного курбаши не захотел сдаваться и застрелился. Клянусь святой могилой великого Али, он застрелился сам.

А святая могила, грязная и закопченная, со стенами, исщербленными пулями, мрачно чернела на фоне безоблачного синего неба.

Снизу из ущелья донесся цокот сотен копыт и громкие голоса командиров. Подошел отряд Сибирсова.

Последний день паранджи в кишлаке Ширин-Таш

Широкая каменистая дорога звенела под копытами коней. Полого спускаясь от последних привалков горного хребта к селению Ширин-Таш, она, казалось, самой природой была предназначена для скачек и джигитовки.

Сейчас по этой дороге, пустив коней во весь опор, стремительно мчалось несколько сот конников.

Первыми, яростно нахлестывая загнанных лошадей, летели всадники, одетые в пестрые халаты. Их было немного. Почти лежа на спинах распластавшихся в галопе скакунов, они, не помышляя о сопротивлении, всеми силами стремились уйти от настигающей их погони.

Но уйти было трудно. Погоня была за спиной. Полусотня запыленных и усталых, но опьяненных победой и скачкой людей, одетых в защитную военную форму, обнажив клинки, неслась вслед за отступавшими.

За полусотней ускоренной рысью двигались построенные в колонну боевые подразделения кавполка.

Яркое полуденное солнце весело поблескивало на медяшках сбруи, горело на обнаженных клинках конников.

Впереди удиравших басмачей на чистокровном ахалтекинце скакал человек, одетый в дорогой парчовый халат. На широком наборном ремне, стягивавшем сухощавый стан всадника, висела старинная кривая сабля. Эфес и ножны ее были отделаны золотом и драгоценными камнями. Золотом была выложена и полированная коробка маузера, висевшая на узком перекинутом через левое плечо ремне.

Из-под белой, сильно запыленной чалмы, почти совсем закрывавшей узкий, скошенный лоб, всадник озирался по сторонам желтоватыми рысьими глазами. Лицо с обвисшими щеками и крупным шишковатым носом покрывала синеватая бледность, вызванная ожиданием неизбежной гибели под красноармейскими клинками. Длинная черная, как сажа, борода, поблескивавшая кое-где нитями седины, казалась неестественной, приклеенной к бледному лицу всадника.

Прикусив от ярости нижнюю губу и беспощадно шпоря своего запаленного ахалтекинца, всадник измерял взглядом расстояние, отделявшее его от садов Ширин-Таша.

До них было далеко, гораздо больше того пути, который еще мог проскакать хрипевший конь курбаши Кара-Сакала, а шум погони слышался уже за спиной.

Еще сегодня утром курбаши Кара-Сакал гарцевал во главе пятисот отчаянных головорезов и считал себя полновластным хозяином обширного района гор.

Население десятков окрестных сел трепетало при одном упоминании имени курбаши Кара-Сакала — курбаши Черная Борода. Никто точно не знал, откуда он родом и как его настоящее имя. Известно было только одно, что Кара-Сакал долгое время орудовал в шайке курбаши Курширмата, но затем решил действовать самостоятельно. Уже много месяцев Кара-Сакал со своей шайкой бесчинствовал в этом районе, дотла сжигал целые поселки, поголовно вырезая жителей горных селений, не желавших признавать его власть.

Видимо, хорошо зная все тропы и перевалы в окрестных горах, курбаши Кара-Сакал умело уклонялся от схваток с частями Красной Армии и до сих пор среди басмачей Ферганской долины славится как удачливый и неуловимый главарь шайки. Однако постепенно он настолько уверился в своих силах и способностях, что перестал бегать от преследовавшего его кавалерийского полка буденновцев и решил дать бой.

Курбаши не случайно стал таким храбрым. Полк, которым командовал аральский рыбак Данило Кольчугин, имел в своем составе всего три неполных эскадрона, в общей сложности около двухсот сабель.

Двести и пятьсот!

Кара-Сакал был уверен в своей победе, тем более что Кольчугин сам шел в ловушку, расставленную для него курбаши, и дал окружить себя на широком каменистом плато у подножия гор.

Но когда сегодня утром воины ислама кинулись с четырех сторон на полк Кольчугина, произошло то, чего курбаши Кара-Сакал никак не предвидел.

Навстречу атакующим басмачам вылетели пулеметные тачанки, и яростная атака сникла под ураганным огнем, так и не докатившись до спешенных и построенных в каре буденновцев.