Повести и рассказы

Снегирь слетел со столба. Но не успел Тимка поднять отлетевшую в снег шапку, как снегирь опять появился на столбе, перекладиной ниже, и снова подал голос.

Тимка свернул с дороги и направился короткой тропкой через молодой сад к деревне.

«И до чего ж смешно люди дороги прокладывают! — думал он. — Как настоящую дорогу, так в самом неудобном месте ведут, а сами потом по полям да огородам тропки протаптывают. А то и телеги с машинами по этим кратким дорогам пускают! И в городе так…»

В городе Тимка был дважды с матерью и оба раза замечал: разобьют сквер, дорожки по нему проложат, даже асфальтом или битым кирпичом покроют, а после начинают другие протаптывать. Покороче да поудобнее! А что бы сразу такие проложить!

Как-то он об этом даже самому Нилу Васильевичу сказал.

— А пожалуй, ты прав, — согласился Нил Васильевич. — Наблюдательный!

Тимка подошел к крайнему дому. Возле магазина толпились женщины. Они о чем-то перешептывались, поглядывая на Тимку. Но Тимка не обратил на них особого внимания.

Посреди улицы стояла новая «Волга» с раскрытыми настежь дверцами. Вокруг нее прыгал молодой шофер в модной кепке, без пальто, в синем свитере с оленями. Он со злостью поочередно захлопывал дверцы машины и как-то весело чертыхался.

Когда Тимка остановился у машины, шофер будто обрадовался.

— Ведь это же надо подумать! — сказал он, разводя руками и явно обращаясь к Тимке. — Какую красотищу соорудили, а двери ни к черту. Космос, понимаешь ли, кибернетика всякая, а дверной замок не можем! Куда годится?

— Их тише надо, — посоветовал Тимка. — Я в городе видел. Там таксисты говорят: спокойно надо, мягко закрывать…

Шофер уже сел за руль и собрался закрыть последнюю дверцу, как вдруг посмотрел на Тимку и поинтересовался:

— Ты ведь Матвеевны сынок? Вам, что ль, письмо от папаньки с заграницы пришло?

Тимка опешил.

— Не знаю, — неуверенно сказал он.

— А я слышал, — подтвердил шофер. — Болтают бабы, будто так. Ну, будь здоров! Тебе хорошо, брат! Маленький еще! Никаких забот!

Он рванул «Волгу» и ринулся по деревенской улице к мосту.

Тимка посмотрел на удаляющуюся машину, постоял с минуту и решил все же пойти к матери узнать про письмо.

Про себя подумал: «И этот про письмо говорит. Шофер, а шоферы все знают».

Задним двором он направился к теплицам. Дороги здесь не было, пришлось пробираться по снежной целине. Хорошо хоть, что снег неглубокий.

Попав в первую теплицу, Тимка очутился в мире летней зелени, яркого света и парного запаха земли. Здесь буйно росли лук, укроп, зеленела петрушка. Подтянутые к белым палочкам, тянулись к свету огуречные плети, чуть заметные в черноземе, виднелись ростки рассады помидоров. Пройдут считанные недели, и рассаду пересадят в парники, чтобы она росла под настоящим весенним солнцем.

А огурцы появятся в теплицах и того раньше: уже в начале марта мать обычно приносит Тимке первый свежий огурчик.

— Твое любимое, Тимок, — говорит. — И папка твой любил. С сольцой — объедение!

И пусть этот огурчик бывает немного водянистым, покрытым колючими бородавками, все равно — он самый вкусный. Первый!

Тимка обошел пять теплиц, даже в ту заглянул, где шампиньоны круглый год выращивают, но матери не нашел.

— Она небось в конторе. С утра еще туда пошла, — объяснила Тимке тетка Матрена. — Беда у нас с удобрениями. Словно из горла чужого выдираем. Будто для себя! А тля да всякая мерзость ползучая не ждет. Мигом все теплицы заселят… А может, мамка твоя к Нилу Васильевичу подалась? Тоже может быть…

— В райком?

— А что? И в райком…

Тимка отправился домой.

«Поздно, — решил он. — Дров надо наколоть да уроки еще. Гулять и так уже не придется. А про письмо узнаю и вечером. И почему они все говорят, что от папаньки оно? Разве так бывает?»

Обратно, к дому, Тимка шел ближним путем. За стенами длинного, недавно выстроенного кирпичного скотного двора глухо мычали коровы. Учуяв приятный запах парного молока, Тимка вспомнил, что ничего не ел с утра. На большой перемене с Сашей Водяниным проболтал, а после уроков в живом уголке провозился.

Возле колодца сидел на снегу соседский малыш Вовка, укутанный с ног до головы так, словно на улице стоял лютый мороз.

Вовка брал голой левой рукой снег и пихал себе в рот.

Тимка молча посмотрел на Вовку и сказал по-взрослому:

— Тебе хорошо, брат! И папка у тебя есть, и мал ты еще! Никаких забот!

4

…А посему приказываю: выдать Февралевой М. М., как вдове, потерявшей двух мужей в борьбе за Советскую власть, матери-одиночке, имеющей сына в армии и малолетку при себе, и учитывая ее заслуги в труде, пять стандартных бревен для ремонта избы и поручить этот ремонт бесплатно строительной бригаде совхоза.

Из приказа директора совхоза.

5