Повести и рассказы

Позади толпились многочисленные зрители: жандармы и народ.

Бей с торжественным видом положил свой янтарный мундштук на блестящий ореховый ларчик, надел очки и развернул большую исписанную бумагу.

Наступило мертвое молчание.

Бей подал бумагу соседу:

— Читай, чорбаджи!

Карагьозоолу, до тех пор стоявший на одном колене, встал на оба, покорно поклонился и, сложив руки на груди, сказал:

— Простите, бей-эфенди, не могу. Увольте!

Бей протянул бумагу следующему… Но дед Матей поправил полу кожуха, смиренно опустил глаза и промолвил:

— Простите, бей-эфенди, глаза мои да не увидят этого. Увольте.

— Чорбаджи Гердан! — обернулся бей к тощему чорбаджии с умным взглядом. — Взгляни, что тут такое!

Чорбаджи Гердан с самым покорным видом преклонил колени и, сделав глубокий поклон, ответил:

— Такие вещи руки жгут, бей-эфенди. Избавьте меня.

И поклонился еще раз.

Бей обратился к Бейзаде, но тот отговорился тем, что забыл дома очки для чтения.

— Так кто же прочтет мне эту пакость? — воскликнул бей.

Тут взгляд его упал на сидевшего против него чорбаджи Фратю, который в эту минуту как раз надевал очки.

— Прошу, чорбаджи! — промолвил бей.

Чорбаджи Фратю поспешно снял очки, спрятал их в футляр и ответил с обычным поклоном:

— У меня двое маленьких детей, бей-эфенди. Если б меня спросили: «Что же ты неграмотными их оставил?» — я бы ответил: «Чтоб они такой лжи читать не могли». Увольте меня!

— Ну, так ты, — обратился бей к чорбаджи Павлаки, заметив, что тот прячется за плечо чорбаджи Цачко. Но Павлаки тоже отказался.

Бей сердито нахмурился.

Карагьозоолу снова принял почтительную позу.

— Пусть читает тот, кому она понадобилась, бей-эфенди, — предложил он.

Бей встретился взглядом с Варлаамом.

Но тот стоял как каменный, уставившись на нос бею.

Чорбаджи Цачко шепнул что-то чорбаджи Павлаки, а тот — чорбаджи Фратю. Чорбаджи Фратю одобрительно кивнул.

— Не позвать ли учителя, бей-эфенди? — сказал он. — Ведь это его обязанность.

— Позвать, позвать, учителя Гатю! — воскликнули все единогласно.

Получив согласие бея, Карагьозоолу распорядился:

— Гасан-ага! Пойди приведи сюда учителя Гатю.

Бей аккуратно сложил прокламацию, положил на нее табакерку и с удивлением поглядел на Варлаама.

— Как твое имя, чорбаджи?

— Фарлам.

— Копринарка, — прибавил Карагьозоолу.

— Тарильом! Полное имя говори, — проворчал Селямсыз.

— Откуда ты взял эту бумагу, сынок?

Варлаам не ответил.

Карагьозоолу, сделав глубокий поклон, прошептал:

— Вы позволите?

Бей кивнул в знак согласия.

— Его милость плохо понимает по-турецки, бей-эфенди… Разреши слуге своему предложить ему несколько вопросов.

Бей кинул на Варлаама свирепый взгляд.

— Не знает турецкого? Значит, эта скотина из Румынии?

— Нет, бей-эфенди, он всегда жил в царстве султана.

— В царстве султана? — переспросил бей с изумлением; потом уже спокойно прибавил: — Ну да, понятно. Кто враг султану — тот враг и его языка. Негодяй!

— Да, да, — прошептал чорбаджи Цачко, машинально снова надевая очки.

Карагьозоолу вздохнул, наклонил голову, подумал и торжественным тоном начал:

— Варлаам, бей спрашивает: от какого комитета получил ты прокламацию?

Видя, что к нему обращается болгарин, Варлаам немного приободрился, подтянул выпачканными в краске руками штаны и смущенно ответил:

— Что я скажу тебе, чорбаджи? Старые люди говорят: лучше пусть змея заползет за пазуху, только бы зло не входило в дом. А мне теперь что сказать? Придет к тебе кто-нибудь, а кто — неизвестно! В глаза его никогда не видал, а он, ни слова не говоря, ни доброго, ни худого, и тебя не спросись… Как ты узнаешь — что у него на душе? Понятное дело, человек. Да люди разные бывают. Один плохой, другой хороший. Только пословица-то говорит: добра днем с огнем поищи, а зло в каждом доме живет. Так вот и с Фарламом вышло.

И он отер рукавом пот со лба. Бей вопросительно поглядел на Карагьозоолу. Карагьозоолу взглянул на Варлаама с недоумением, потом спросил:

— Тебя не об этом спрашивают, а от кого ты прокламацию получил?

— Говори откровенно, Варлаам, — вставил Мичо Бейзаде.

Варлаам окинул их бесстрастным взглядом.

— Кто мне дал ее? Хороший вопрос! Кто подарок прислал, мне не назвался. Спросили черта: «Как тебя звать?» — «Черт», — говорит. «А как окрестили?» — «И окрестили чертом». — «А кто крестил?» — «Сатана».

Дед Матей нахмурился, громко высморкался и строго заметил:

— Тебя, сударь, о другом спрашивают: кто дал тебе эту бумагу? Пойми!

— А я откуда знаю? Ежели кто тебе с дороги в сад просто початок кукурузный либо, скажем, какой предмет заколдованный кинет, а потом тебя спросят: как его звать, — что ты скажешь?.. Не знаю.

— Знаешь, знаешь прекрасно! — проворчал Селямсыз.

Бей поглядел на Карагьозоолу. Тот пожал плечами.

— Ты хочешь сказать, — снова начал он, — что тебе подкинули бумагу во двор или сунули в карман так, что ты даже не заметил?

— Ну да, ну да, во двор подкинули. Кто? Не знаю. Когда? Нынче после полудня.

Карагьозоолу передал объяснение Варлаама бею.

— Знаешь, знаешь, прекрасно знаешь, — опять злобно проворчал Селямсыз.

— Ты, Селямсыз, не перебивай! — строго сказал Карагьозоолу.