Повести и рассказы

— Когда вернешься, поговорим, — сказал Дейд. — Если захочешь, мы станем вместе работать на винограднике. В этом году я никого не хочу нанимать. Мы с тобой сами справимся с этой работой. Ты встаешь, когда еще холодно и темно. Идешь в виноградник и принимаешься подрезать лозы, одну за другой, и подрезаешь каждую до тех размеров, какие были у ней вначале. Весной и летом хорошая лоза дает массу отростков. Это нужно — для винограда. Зимой, когда мгла и холод, лоза должна быть подрезана до прежних своих размеров. Если ее не подрезать, то следующим летом виноград уродится плохой и не созреет. А еще на другое лето лоза разрастется в обыкновенный куст без единой виноградины. Мы с тобой подрежем каждую лозу в винограднике. А потом ты решишь, что тебе делать дальше — вернуться в университет, перебраться в Патерсон или завести свой собственный виноградник.

— Ладно, Дейд.

— Будешь ли ты в Патерсоне, — сказал Дейд, — будешь ли здесь, со мной подрезать лозу до прежних ее размеров, помни всегда про виноградник, помни Суон, помни Рэда и Еву.

— Она умоляла меня, Дейд.

— Я знаю, — сказал Дейд. — Если хочешь взять с собой пистолет, возьми. Возьми его, если надо. Если так тебе спокойнее. Или же забудь о пистолете и возьми с собой книгу.

— Какую книгу? — сказал Ивен.

— Ту, что ты дал мне когда-то, — сказал Дейд. — Вот эту вот книгу. — Он достал ее из кармана. — Разве ты забыл? — сказал он на родном языке. И из того же кармана он достал самый маленький из трех своих пистолетов. — Вот тебе оружие, — сказал он. — Если ты думаешь, что убил мать своих детей и должен убить себя, возьми его. Возьми его с собой в Патерсон. Суон была прекрасной матерью прекрасных детей. Я ранен в самое сердце тем, что она ушла от нас, тем, что мы сейчас едем на эти несчастные ее похороны, но я хотел бы, чтоб Суон всегда оставалась прекрасной, я хотел бы, чтоб ее дети оставались прекрасными. Вот они — пистолет и книга. Возьми же одно из двух.

— Я взял бы и то и другое, — сказал Ивен.

— Бери, — сказал Дейд.

Ивен Назаренус взял книгу и положил ее в один карман. Он взял пистолет и положил его в другой карман.

* * *

Они вошли в помещение похоронной фирмы «Глэддинг и Старч» и еще раз посмотрели на Суон. Не было ни музыки, ни цветов, только открытый гроб в пустой комнате.

— Да, — сказал Дейд. — Лучшее, что может сделать мужчина, это найти мать для своих детей. Ты нашел для них самую замечательную.

Он обернулся к молодому Глэддингу, кивнул, — и тот опустил на гроб крышку. Гроб вынесли и положили на катафалк. Ивен повел машину вслед за катафалком — на кладбище.

Гроб был зарыт. Все, кто сопровождал их, разошлись.

И вдруг его брат, до сих пор молча стоявший рядом, навалился на него всей своей тяжестью, и это было так неожиданно, что Ивен едва удержался на ногах. Он обнял брата, не дав ему упасть, и быстро потащил к машине.

— Ради бога, Дейд.

Он уложил его на заднем сиденье и, не теряя ни секунды, поехал обратно.

Подъезжая к дому, он увидел доктора Элтоуна, сидящего на ступеньках.

Доктор кинулся к машине.

Вдвоем они внесли Дейда в комнату и опустили на кровать. Доктор действовал молниеносно. Он вставил в шприц иглу, вонзил ее чуть ли не в самое сердце Дейда и выдавил всю жидкость из ампулы в тело. Потом он приложил щеку ко рту Дейда.

— Зря вы так бьетесь, — сказал наконец Ивен на своем языке. — Он мертв. Он умер на кладбище.

Доктор выпрямился и посмотрел на Ивена. На мгновение глаза его почти заволокло слезами, потом они стали суровыми и озабоченными.

— Это я в него выстрелил, — сказал Ивен.

— Знаю, — сказал Элтоун. — Дайте-ка мне сообразить. Вот что. Вам нужно будет явиться на расследование. Это единственно разумное, что вы можете сделать. Да, вы стреляли в него. Но вы же знаете, это был несчастный случай. Вы не стали бы убивать собственного брата. Вы сидели и болтали с ним и заодно чистили пистолет, и вдруг — грянул выстрел. Это несчастный случай.

— Это вовсе не случай, — сказал Ивен. — Я выстрелил в него сам. Я убил мою жену. Мой брат помог мне убить ее. Я был как сумасшедший. Я в него выстрелил. Он мертв. И я не желаю являться на расследование.

— Вы должны, — сказал Элтоун. — Ради ваших детей.

— Мои дети мертвы, — сказал Ивен. — Я ничего не могу сделать для мертвых.

— Ваши дети во дворе с Мэри Коури, — сказал Элтоун. — Подумайте о них, пожалуйста. Если вы не явитесь, это расценят как доказательство виновности, которое будет слишком трудно опровергнуть. Я помогу вам. Считайте, что я из вашей семьи.

— Не желаю я никакой помощи, — сказал Ивен. Он взял руку брата и долго держал ее в своей. — Мне жаль, Дейд, — сказал он.

Потом он отпер бюро Дейда, достал из верхнего ящика деньги и протянул их Элтоуну.

— Для вас, доктор Элтоун, — сказал он. — Для Мэри Коури. Для моего сына и моей дочери.

Потом он вышел из дому, прямиком направился к машине, сел в нее и уехал.

Постояв некоторое время на крыльце, доктор вернулся в комнату и долго сидел там, пытаясь хоть что-нибудь сообразить. Наконец он встал, спустился на задний двор и, застав женщину одну, сказал ей: