Повести и рассказы

— Ничего, рядом с тобой буду постоянно находиться я, да и к тому же нам скрывать нечего. Все карты уже на столе. Нам уже известно про Сарбайнов довольно много, а они вообще знают нас как облупленных. Поэтому ты просто держись естественно и спокойно, а дальше все само получится.

— Пока нас не прихлопнут их наемные убийцы, — сказала Лидия. — Как думаешь, Харви, когда они это запланировали?

Ответил я довольно невнятно и мы стали возвращаться к дому тети Эвелины. Любезная тетушка отыскала прелестное белое платье, которое когда-то принадлежало ее дочери и, похоже, провела последний час, укорачивая его. Под стать платью она подобрала и туфельки. Лидия отправилась переодеваться, а я спросил тетю:

— Много у вас еще таких вещичек в запасниках?

— Достаточно, Харви. Кстати говоря, твой костюм уже почищен и ты тоже можешь переодеться. Если, конечно, не хочешь рассказать старой тетке эту дурацкую историю с колье, в которую замешаны Сарбайны и эта миленькая и очень мне симпатичная девушка. Хочешь?

— Очень хочу, но не знаю, с чего начать. Боюсь, что до ужина не успею.

Она кивнула.

— Хорошо, Харви.

Я отправился наверх, чтобы переодеться.

* * *

Я вертел в руках галстук покойного дяди, когда в дверь постучали.

— Войдите, дверь не заперта, — воззвал я.

Вошла Лидия — женщина двадцати трех лет, очаровательная и — впервые прекрасно одетая.

— Я вижу — ты потрясен, — улыбнулась она, довольная произведенным впечатлением.

— Да, — признал я.

— Твоя тетушка Эвелина, Харви, — само обаяние. Самая замечательная женщина на свете. Сначала я было даже заподозрила ее в сговоре с Сарбайнами, но теперь уже передумала.

— У нее денег куры не клюют, да и в любом случае твои подозрения были совершенно бредовыми. Да, в этом платье ты просто сногсшибательна.

— Спасибо, Харви.

Когда мы спустились в гостиную, Сарбайны уже сидели там, а тетя Эвелина хлопотала над коктейлями. Во время церемонии представлений Лидия держала меня за руку.

— Мой племянник, Харви Крим, — сказала тетя Эвелина. — А это — его подруга, Лидия Андерсон.

Чувствовалось, что Сарбайн слегка ошеломлен тем, как изменилась его бывшая служанка, хотя вида он старался не показывать и держался вполне достойно. Он встал, поклонился Лидии, обменялся рукопожатием со мной и заметил, что очень рад нашей новой встрече. Затем сказал своей жене:

— Ты ведь знакома с мистером Кримом, дорогая?

— Да, и я очень рада видеть его снова. А еще более счастлива познакомиться с вами, милочка, — кивнула она Лидии. — Как, вы сказали, вас зовут? Лидия? Очаровательное имя!

Моя тетя Эвелина на самом деле куда проницательнее, чем можно подумать, но мне было трудно судить, насколько она раскусила развернувшуюся у нее на глазах игру. Она старательно играла роль гостеприимной и задушевной хозяйки, добиваясь того, чтобы стороннему наблюдателю показалось, что на ужин собралась славная приятельская компания. Подобную роль обычно играла у себя дома Хелен Сарбайн, но тетя Эвелина превосходила ее по всем статьям — сказывался более чем четвертьвековой опыт актерского мастерства. Когда мы направились к столу, миссис Сарбайн повисла у меня на руке, сама обольстительность. Подготовились к приему супруги неплохо, ни один даже не съязвил по поводу исчезновения южного акцента. За столом мы сразу заговорили о погоде, посетовали на отсутствие весны — апрель в этом году выдался жаркий и солнечный, как лето. Тетка моя вставила, что, как и любая старуха, обожает лето — можно хотя бы погреть косточки, — тогда как зимой не знает куда деваться от стужи. Даже подумывает, добавила она, не продать ли ей этот особняк. Сарбайны тут же принялись громко возражать. Ну разве можно продавать такое великолепие?

От погоды разговор переключился на еду. Все наперебой захваливали расставленные на столе угощения. Хелен Сарбайн сказала, что много слышала про чудодейства миссис Сокол, но все равно не ожидала, что яства окажутся столь легкими и восхитительными. Ведь чешская кухня традиционно считается довольно тяжелой.

— Почему вы решили, что миссис Сокол — чешка? — удивилась тетушка.

— По фамилии.

— Ах да, разумеется. А ведь знаете, миссис Сарбайн, в нашей стране национальные корни столь перепутаны, что по фамилии человека уже трудно судить, откуда он родом.

— Это верно, — поддакнул Марк Сарбайн. Внимательно следя за ними, я решил, что больше никогда не стану недооценивать свою тетку. Ведь она, похоже, вплотную подобралась к самому уязвимому месту Сарбайна.

— Миссис Сокол считает, что в ее жилах течет кровь первых переселенцев из Голландии. Пенсильванские голландцы, так и сейчас их называют. Впрочем, как вы сами отлично знаете, большинство пенсильванских голландцев — вовсе не голландцы, а американизированные немцы. Тем не менее они традиционно называют себя голландцами… Я уверена, что вы это знаете лучше, чем я.

— Нет, что вы. Продолжайте, пожалуйста.