Повести и рассказы

Сначала у меня в голове промелькнуло лишь мимолетное ощущение чего-то знакомого, смешанное с восхищением перед столь чистой и девственной красотой. Но уже в следующий миг я её узнал. Эта была та самая ошеломляюще прекрасная девушка, которой я утром уступил свое место в вагоне подземки. Удивительно, но меня не столько поразило, что она здесь, как то, что она спросила именно меня.

Прелестная незнакомка приблизилась вплотную ко мне, протянула руку и спросила:

— Вы — мистер Кэмбер?

Голос у неё был грудной и певучий, с каким-то едва уловимым акцентом.

— Откуда вы меня знаете? — тупо спросил я.

— Я все объясню чуть позже. Меня зовут Ленни Монтес. Я бы хотела поговорить с вами. Может, прогуляемся?

— Прогуляемся? Э-эээ, куда? — неуклюже прохрипел я.

— Да куда угодно. Вокруг квартала, если хотите. На улице очень приятно. Или у вас есть какие-то срочные дела, мистер Кэмбер?

— Нет. Ничего срочного у меня нет.

— Вот и чудненько.

Она взяла меня за руку и увлекла к выходу. На полпути я остановился и сказал:

— Я не совсем понимаю, мисс Монтес — мы ведь даже не знакомы.

— О, но ведь я вас знаю. Вы так любезно уступили мне свое место в метро — таких джентльменов сейчас днем с огнем не встретишь.

Глядя на девушку, трудно было поверить, что она ездит в метро. Одна бриллиантовая брошка, должно быть, стоила приличного отрезка любой линии метро. Да и серый, с иголочки, костюм совершенно не походил на унылую бесцветную униформу постоянных пользователей нью-йоркской подземки.

Появление девушки и встревожило и озадачило меня, но тем не менее, пригласи она меня вскарабкаться вместе с собой по отвесной стене Эмпайр Стейт Билдинга, я бы согласился. И вдобавок присягнул бы на всех библиях штата Канзас, что это существо не способно даже затаить злой умысел, не то, что совершить дурной поступок. Вблизи я уже рассмотрел, что ей не девятнадцать, и даже не двадцать лет, но, будь ей даже двадцать семь или двадцать восемь, менее чистой и невинной она от этого не стала.

Мы вышли на улицу и, при солнечном свете, её кожа засияла молочной белизной и свежестью. Природной, без тени косметики. Ленни снова взяла меня за руку и прильнула ко мне, словно мы были знакомы уже десять лет. Я сказал:

— Я не могу поверить собственным глазам. Откуда вы знаете, как меня зовут? Кто вы? Ведь такие чудеса ни с кем не случаются. Можно прожить в Нью-Йорке пять жизней и не испытать ничего подобного. Разве что Роберт Луис Стивенсон мог написать такой роман, а доверчивые викторианцы проглотили бы его. Но я не реликт викторианской эпохи…

— Отчего же нет, мистер Кэмбер? Вы — такой красивый и романтичный…

— Вот уж нет. Не сегодня, во всяком случае.

Дойдя до угла, мы свернули к Лексингтон-авеню. Я послушно шагал за Ленни и даже не удивился, когда она сказала:

— Вы, конечно, догадались, что я ждала вас на автовокзале, а потом последовала за вами в подземку. Так что наша встреча — вовсе не случайность.

— Я просто надеялся, что она может оказаться случайностью, — глухо пробормотал я. — Это ведь все из-за ключа, верно? Черт бы побрал этот проклятый ключ.

— Да, — кивнула Ленни. — Это из-за ключа.

Мы пересекли Лексингтон-авеню, оставили позади Третью авеню и уже приближались ко Второй, а я все шагал рядом с ней, покорно, как теленок. С юношеской поры я не испытывал такого удивительного ощущения. Эта девушка словно околдовала меня, её близость, тепло её руки просто завораживали. Я утратил всяческий контроль над собой.

— Если бы не злосчастный ключ, — говорил я себе, — она бы тебя даже не заметила. Опомнись, Джон Кэмбер, ведь твоего позорного жалованья не хватит ей даже на помаду. Неужели ты способен так беспамятно влюбиться в женщину, которой нужно от тебя только одно — без помех завладеть ключом?

Словно угадав мои мысли, она взглянула на меня и спросила:

— Что тебя заботит, Джонни?

Господи, мы и гуляли-то каких-то четверть часа. Почему она уже зовет меня Джонни? Почему бы и мне не называть её Ленни?

— Ты такой молчаливый.

— Да…

— Я тебе, кажется, очень понравилась, да?

Простота, с которой она произнесла эти слова, затенила их безыскусность.

— Я тебе понравилась, а ты переживаешь из-за того, что ведешь себя, как мальчишка. Тебе стыдно за себя. Ты думаешь о том, что нас разделяет твой мир и мой…

— Я даже не представляю, откуда ты взялась, — слабым голосом пробормотал я.

— И все-таки, ты думаешь именно об этом и пытаешься понять — хорошая я или плохая. Значит, я была права, назвав тебя викторианцем. Ты ведь хочешь с головой окунуться в романтическое приключение, но не знаешь, можешь ли позволить себе влюбиться в меня.

— Я не имею права влюбиться ни в тебя, ни в кого-либо другого.

— Самое дешевое в мире удовольствие — и не можешь себе позволить?

— Да, но ведь тебе нужен только ключ. Давай сперва поговорим о деле. Тебя интересует всего лишь этот чертов ключ, а я для тебя — не более, чем подопытный кролик. Хорошо. Мне не привыкать к такой роли.

— Это все, на что ты способен, Джонни? Много ли ты знаешь о женщинах? Или о себе? Мне кажется, ты очень милый. Такой молодой и свежий…

— Свежий?