Повести и рассказы

Грунерт перебегает с места на место, пытается обратиться к Бакунину, но всякий раз отскакивает от него, проглатывая какие-то обрывки слов.

Неотрывно смотрят на оратора Рекель и Марихен.)

14.

Грунерт, Лотта и др. кельнерши, посетители, актеры, фрау Грунерт, музыканты, студенты-немцы, Бакунин.

Г р у н е р т. Господи! Какое дело!

Д а н и н и (приоткрывая дверь и показывая одну голову). Его нужно в полицию!

Б а к у н и н. Жалкие козявки! Вас запугали. Протестантские пасторы, — эти зловреднейшие филистеры, — одурачили народ сказками о славянском предательстве. А кто же, как не немецкие деспоты, предали и задавили свободную Вену? Чьи бомбы зажгли золотую Прагу? Вы возненавидели страшное слово «панславизм», не замечая, что этим словом вас пугает голштинский тиран на русском троне. Этим словом русский царь хочет закрепить свое господство над немецкой политикой. Но это господство — гибель для немцев! Русский деспот лжет, когда говорит о своей любви к славянам. Он послал высочайшую благодарность Виндишгрецу — этому бесстыдному палачу славянской свободы! Славяне знают цену царской любви! Они хотят свободы, а вовсе не тирании, хотя б она была под скипетром русского немца!

П е р в ы й м у з ы к а н т. Славяне хотят стать тиранами немцев!

Б а к у н и н. Они хотят освободить все народы! Они знают, что никто не может обращать другого в рабство, не делаясь рабом сам. Я говорю это вам, как русский!

П е р в ы й с т у д е н т (горячо). Но что ж нужно делать нам, немцам, которые жаждут свободы и братства?

Б а к у н и н. Надо прижечь ляписом народного гнева все болячки и язвы королевской власти. Надо прогнать королей!

Г о л о с и з п о с е т и т е л е й. Правильно!

(Шум одобрения.)

Г р у н е р т. Ох, Господи!

Б а к у н и н. Надо оглянуться вокруг: революция — везде. Новый дух, со своей разрушающей силой, вторгнулся в человечество и проникает до самых глубоких, самых темных слоев общества. И революция не успокоится, пока не разрушит окончательно одряхлевшего мира и не создаст нового, прекрасного!

Р е к е л ь. Прекрасного!

(Посетители с удивлением глядят на Бакунина.)

Б а к у н и н. Освобождение народов может выйти только из одного бурного движения. Дух нового времени говорит и действует только среди бури!

П е р в ы й с т у д е н т (взволнованно, задыхаясь). Что ж нужно делать сейчас?

Б а к у н и н. Деспоты решили положить предел распространению революции. Но дух революции смеется над пограничными заставами и невидимо ступает вперед, словно азиатская холера. Деспоты выставили своим убийцей Австрийскую империю. Сохранение Австрии — вот чего хотят наши враги. Разрушение Австрии — вот чего должны желать мы! (Пронзительно кричит.) Совершенное разрушение всех австрий! Кто за Австрию — тот против свободы! Кто за свободу — тот против Австрии!

М а р и х е н (испуганно крестится). Пресвятая богородица! Да это колдун!

Г р у н е р т. Пошла на место!

(Марихен убегает в кухню.

В тот же момент распахивается дверь и вбегает Галичек.)

15.

Грунерт, Лотта и др. кельнерши, посетители, актеры, фрау Грунерт, музыканты, студенты-немцы, Галичек, Бакунин.

Г а л и ч е к. Михаил Александрович! (Хватает Бакунина за руку и тащит его в сторону). Сюда идет полиция! Я слышал, как публика, которая нагнала меня на улице, называла вас русским шпионом. Пойдемте!

Р е к е л ь. Нужно спешить!

Б а к у н и н (вдруг размякает, опускается на стул и произносит, точно самому себе). Это воззвание к славянам подпалит Европу со всех концов. (К Галичку.) Мы должны сделать все, чтобы скорее распространить воззвание.

Г а л и ч е к. Вам нужно бежать, не теряя ни минуты!

П е р в ы й с т у д е н т (тихо подойдя к Бакунину). Я хотел… Простите меня…

Б а к у н и н. За что?

П е р в ы й с т у д е н т. Я… обозвал вас… подлецом…

Г а л и ч е к. Пойдемте же!

Б а к у н и н (подымается, схватывает и жмет руку студента, который расцвечивается радостной улыбкой). О, молодежь одинаково прекрасна у всех наций! Хотите с нами?

П е р в ы й с т у д е н т. Хочу!

Б а к у н и н. Даже если наш путь ведет к смерти?

П е р в ы й с т у д е н т. Да.

Б а к у н и н. Пошли!

(Обнимает одной рукой Галичка, другой — студента и направляется решительно к выходу.

Рекель следует за ними.

Те, кто остаются, неподвижно провожают уходящих глазами.

Тихо.)

АКТ ВТОРОЙ

СПУСТЯ НЕСКОЛЬКО НЕДЕЛЬ

Пивная Грунерта. Столы и стулья скучены и поставлены друг на друга. Окна и наружная дверь плотно занавешены. Большой фонарь освещает комнату. Изредка доносятся глухие отголоски выстрелов.

НОЧЬ.

(Пустая страница)

1.

(Грунерт, фрау Грунерт.

Грунерт ходит взад-вперед, зажав руками обмотанную полотенцем голову.

Фрау Грунерт вяжет чулок.)

Г р у н е р т. Точно на ней камни разбивают. Который это день?

Ф р. Г р у н е р т. Да, почитай, с тех пор, как на Анненской колокольне в набат ударили.

Г р у н е р т. Который день, спрашиваю?

Ф р. Г р у н е р т. Пятый… или шестой. А может и седьмой…