Повести и рассказы

— Конечно, правильно, стал бы я что-нибудь менять! Ведь оригинал у вас, можете проверить.

Цзя Дачжэнь удовлетворенно кивнул. Копию письма вместе с десятком страниц показаний У Чжунъи он положил в ящик стола и ушел довольный, как охотник, в заплечном мешке которого лежит только что подстреленный заяц.

20

После обеда началось заседание рабочей группы. У Чжунъи было велено оставаться на своем месте и писать дальше свои показания.

Он сидел в давно ставшем привычным кабинете на своем обычном месте. Стояла тишина, и могло показаться, будто вновь вернулись спокойные, заполненные работой дни. Нежаркие лучи послеполуденного солнца падали на его лицо, на лежавшую перед ним на столе груду книг с закладками. Этими книгами он пользовался, заканчивая работу над одной очень интересной темой. Но теперь все это ему уже не принадлежало. Его ожидали гневные выкрики, бесконечные проверки и жизнь, недостойная человека, в которой он будет лишен самоуважения и свободы.

Ему вспомнилась Ли Юйминь. После возникшей меж ними размолвки они больше не встречались, но ему уже был ясен финал их романа. Он дважды собирался пойти к Ли Юйминь и хоть как-то, намеками, объяснить ей свое положение или придумать любой предлог и прекратить их встречи. Но у него не хватило мужества. Нет, ему не хотелось собственными руками губить так нелегко доставшуюся радость! Но теперь придется ей все сказать. Ведь, если сравнить его жизнь с деревом, сейчас на нем засохло все: и листья, и цветы, и едва завязавшиеся плоды, и только-только появившиеся ростки.

Около четырех он увидал в окно, как на переднем дворе несколько человек развешивают лозунги и дацзыбао. Вдруг глаза его застыли от изумления — на транспаранте виднелись крупные иероглифы: «Решительно разоблачим избежавшего кары правого, активно действующего контрреволюционера У Чжунъи!» В голове зазвенело, ноги, казалось, размякли и больше не держали его, руки, шея, колени перестали ему повиноваться. Собственно говоря, событие это нужно было предвидеть, и все равно оно оказалось полной неожиданностью.

Не прошло и получаса, а весь двор был уже обклеен дацзыбао, и почти каждая направлена была против Чжунъи. Начали собираться люди.

Он опять подумал о Ли Юйминь. Надо поскорее кончить это безнадежное дело. Подбежал к двери, выглянул в коридор: никого. Мигом вернувшись обратно, он совершил свой самый смелый поступок за десять лет: схватил телефон и набрал номер библиотеки. На том конце провода сразу ответили, и, на счастье, это оказалась сама Ли Юйминь. Он даже не верил, что ему может так безумно повезти.

— Это У Чжунъи.

— В чем дело? — Голос девушки звучал холодно — видно, она еще сердилась на него.

У Чжунъи не стал пускаться в разъяснения, сказал лишь:

— После работы приходи к воротам моего учреждения, я буду ждать. Приходи обязательно, я должен сообщить тебе важную вещь. Очень важную! Непременно приходи!

Он еще никогда не разговаривал с людьми в таком приказном тоне. Не дожидаясь ответа, он положил трубку, боясь, как бы кто не вошел в кабинет. Пока он нес трубку от уха к аппарату, до него донеслось:

— Да что случилось? Алло…

Спустя еще полчаса наступил конец рабочего дня. Он стоял у окна, спрятавшись за занавеской, и выглядывал из-за нее одним глазом. Сотрудники потянулись к воротам, некоторые толкали перед собой велосипеды. Кое-кто останавливался во дворе и читал свежие дацзыбао с размашисто намалеванным именем. Он представил себе, насколько все они удивлены.

Затем он заметил женскую фигурку, стоявшую за воротами. Красноватый нейлоновый платок на голове, блестящий черный портфельчик в руке — это она, Ли Юйминь! Она вертела головой, пытаясь заглянуть во двор, но ей мешали выходившие из института сотрудники.

У Чжунъи вдруг охватило раскаяние: зачем он вот так, сразу, сообщает ей обо всем, зачем уничтожает собственный образ в ее сердце? И тут он увидел, как раскрылись в испуге ее рот и глаза, как она застыла, словно одеревенела. Ясно было — она увидела заполнившие двор дацзыбао с проклятьями в адрес У Чжунъи. Проходившие мимо стали с любопытством оборачиваться на девушку. Она резко повернулась и поспешила прочь, опустив голову. Черный портфельчик подскакивал при каждом ее шаге.

У Чжунъи следил, как исчезает ее фигурка.

В его жизни погас последний светильник.

Еще несколько дней назад его навещали наивные, нелепые мысли: ему начинало казаться, будто все происходящее с ним — лишь тяжелый сон. Стоит ему проснуться, как уплывут тучи и рассеется мгла. Но действительность развеяла эти иллюзии. Если сейчас он и мечтал о чем-то, так лишь о том, чтобы неминуемые удары и мучения обрушились на него немного попозже.