Повести и рассказы

Пока Серёжа ходил к врачу, пока ему мерили температуру, Янек Шпачек, уставший ждать товарища, решил покататься на лодке один. Тут-то и приключилась беда. Собственно, беды бы никакой не было, если бы Янек умел хорошо плавать. Он оттолкнулся от берега, и лодку понесло волной. Янек гребёт к берегу, а лодка всё удаляется в море. И только тут он заметил, что в лодку тоненькой струйкой вливается вода. Мальчик испугался и давай вычерпывать воду руками. Но как он ни старался, а воды набиралось всё больше, и лодку всё дальше относило от берега. Перепуганного Шпачека спасли подоспевшие рыбак и Серёжа. Они подплыли к нему в тот момент, когда лодка уже перевернулась и Ян неуклюже барахтался в воде. Серёжа и Ян поблагодарили рыбака и скрылись в сторону лагеря, не назвав себя. Но рыбак, конечно, догадался, что они из Артека. Товарищи решили, что он пойдёт в лагерь и расскажет о случившемся. Это, собственно, и заставило друзей принять необычную клятву. Первым заговорил Ян, как только они присели в тени деревьев за большим камнем.

— Серёжа, меня теперь домой отправят?

— Не знаю, но если тебя отправят, так и меня турнут…

— Что значит «турнут»? — спросил Янек, не понимая этого слова.

— Это, Янек, всё равно, что прогонят.

— Значит турнут и меня и тебя?

— Я тебя не выдам и не скажу, что ты был в море.

— Не скажешь, а если спросят? — проговорил Ян, с надеждой заглядывая в глаза Серёжи.

— Пусть как угодно спрашивают, а друга я не выдам. Вот тебе моя верная клятва.

Серёжа Серов вынул из кармана перочинный нож, слегка ковырнул кончиком кисть правой руки, и когда показалась капля крови, добавил:

— Клянусь своей кровью!

Янек посмотрел на него с уважением, даже с завистью. Серёжа вдруг показался ему героем, отважным и верным другом.

Янек попросил нож у Серёжи, ковырнул себе руку кончиком лезвия, и как только показалась кровь, сказал:

— Я, Серёжа, тоже клянусь!

Помнит Ян и сейчас, как они сидели у камня, пока звуки горна не известили сбор на купанье. Ян и Серёжа бросились бежать, чтобы во-время успеть к пляжу, а там незаметно примкнуть к ребятам. В этот день вечером и подарил Серёжа Серов памятную открытку…

Всё, буквально, всё воскресло в памяти Яна. И вот теперь всё, что было так дорого, всё, что вызывало самые волнующие воспоминания, надо сжигать.

В печке уже догорели листы книги, альбом и некоторые письма. Ян сидел на низеньком стульчике и пристально смотрел и смотрел на фотографию с Серёжей и особенно на портрет Сталина, такого близкого, знакомого и любимого. Ян не видел Сталина, но он был в Москве, на Красной площади…

Кто знает, сколько бы мальчик просидел так, перебирая в памяти дни, прожитые в Москве и в Артеке, но в передней раздался звонок. Ян вскочил. Немного растерявшись, он подошёл к столу, что стоял посреди комнаты, быстро положил оставшиеся бумаги под скатерть и побежал открывать дверь.

На пороге стоял незнакомый человек в форме гестапо. Он спросил на ломаном чешском языке:

— Пан доктор дома?

— Его нет, — испуганно ответил Ян и подумал: «А вдруг гестаповец пришёл с обыском?»

— Когда он будет?

— Он ушёл по делу и вернётся к обеду…

Хотя Яну часто доводилось видеть немецких офицеров, которые приходили к отцу вставлять или лечить зубы, но никогда он так не боялся их, как сегодня. Хорошо, что гестаповец в ту же минуту ушёл.

Ещё до прихода отца Ян сложил в большой конверт несколько писем Серёжи, портрет Сталина и спрятал на чердаке так, чтобы не могла попасть сырость. Не спрятал только фотографию и торжественное пионерское обещание, переписанное Яном на русском и чешском языках. Это Ян обязательно хотел показать отцу, как только он придёт домой.

Когда отец вернулся и они сели обедать, Ян протянул ему свою фотографию. Отец очень удивился и сказал:

— Вот бы не подумал, что у тебя это уцелело… Да, просто завидно смотреть… — Отец так произнёс эти слова, что Ян не понял: не то хорошо, что он сохранил фотографию, не то плохо.

— Это из моих бумаг…

— А разве ты их не сжёг?

— Сжёг, но не всё… Вот фотографию оставил…

— Эх, Янек, Янек! — укоризненно произнёс отец. — Тебе бы уж кое-что надо понимать.

Отец протянул Яну вырезку из газеты и указал пальцем на заметку, в которой сообщалось, что 27 мая 1942 года в Праге был убит Гейдрих.

— А он кто? — спросил Ян.

— Гейдрих — наместник Гиммлера в Чехословакии, гестаповец.

— Так туда ему и дорога, — воскликнул мальчик.

— А ты почитай вот это. Читай вслух.

Отец подал газету, в которой жирным шрифтом был напечатан приказ Гитлера. Ян начал медленно читать: