Повести и рассказы

Гвардии лейтенант понял, что в этих шутках — вера солдат в победу. Сейчас Мягкову особенно хотелось поделиться своими мыслями и чувствами с пионерами. Он рассказал об этом товарищам, и они поддержали его предложение: записывать каждое значительное событие боевой жизни в дневник и посылать пионерам на Урал.

СТРАНИЦЫ ИЗ БОЕВОГО ДНЕВНИКА ТАНКА «ПИОНЕР»

«11 января 1945 года. Отпраздновали Новый год на исходном рубеже. Сегодня сырая, холодная ночь. К полуночи лес, в котором мы сосредоточились, начал затихать. Густой туман навис над лесом. Мы готовы к бою. И такая непривычная тишина, будто всё куда-то исчезло, провалилось в пропасть. Почти безмолвно в лесу, между тем здесь столько наших танков, «катюш», машин, что просто ни пройти, ни проехать. Этой ночью начнутся снова жестокие бои… С 2.00 до 5.00 приказано отдыхать…»

«13 января. Короткий привал. Прошлой ночью мы проснулись в положенный час от глухого шума, похожего на раскаты весеннего грома. Ничего сначала не поняли. Слышим, как командир батальона открывает дверь землянки и громко говорит:

— Что, товарищи, поспать не дают?

— Мы выспались, — отвечаем.

— Пора, товарищи, пора.

— Началось? — спрашиваем.

— Началось, — отвечает капитан и напоминает: — Через час в бой!

Сверяем часы. Нашу землянку встряхивает. Тусклый свет колеблется. Пламя лампы-гильзы то приседает, то прыгает вверх, будто его кто-то пытается погасить. Мёрзлые стены землянки скрипят, словно кто-то решил разворотить её.

— Вот это огонёк! — сказал радостно Смирнов, когда мы вышли.

— Поди, драпают уже непобедимые-то? — произнёс Зуев.

Я вижу, всем хочется скорее в бой. На западе, за лесом и над ним, по всему горизонту небо горит красно-синеватыми огнями. Ухают, трещат, рявкают пушки, гвардейские миномёты из нашего леса, позади нас и впереди. Огненным дождём поливает оборону врага наш бог войны — артиллерия. Яркие полосы, разноцветные вспышки, багряные пучки огня то появляются в небе, то исчезают во мраке, а пушки «говорят» и «говорят».

Воздух дрожит от канонады, земля гудит. Пахнет едким пороховым дымом, ползущим в нашу сторону вместе со слабым сырым ветром. Дым туманом стелется над нами, как причудливая густая паутина.

Так началось наше наступление на Сандомирском плацдарме. Мы уже с боями прошли первую линию укрепления врага. Путь — на Берлин, теперь мы это точно знаем…»

«25 января. Могучим потоком, сплошной лавиной идут наши танки, тяжёлые тягачи с пушками, машины с гвардейскими миномётами, с боеприпасами… Силища, какая силища! Мы всё в боях и в боях. Короткие передышки только для того, чтобы проверить машину, закусить и — снова в бой.

Наши самолёты покрыли небо, рвутся фугасные бомбы, гудят моторы, наполняя воздух сплошным гулом…

Утром наш танк «Пионер» вместе с другими подошёл к одному из городов… Фашисты бьют из пушек и миномётов с высоты, на опушке леса. Враг думает, что мы воспользуемся ею, но командир батальона ведёт танки в обход. Мы врываемся в город через небольшой овраг, минуя противотанковые рвы и проволочные заграждения. Город горит, улицы узкие, ничего не видно… Засевши на колокольне кирхи[48], фашисты не дают выйти на площадь, откуда мы можем пробить путь к центральной улице с хорошей дорогой в сторону Одера. Они обстреливают наши танки фаустпатронами.

Я приказываю механику Смирнову итти в обход, маскируясь за домами, чтобы потом ударить из пушки по колокольне. Жаль, колокольня красивая, с высоким шпилем, но выхода нет. Один, другой, третий снаряды ложатся точно в цель. Колокольня с грохотом рушится, поднимая в небо огромный столб пыли. Мы видим, как из окон кирхи на каких-то палках высовывается белое полотнище. «Враг, сдался!» — думаю я. Наш танк врывается на площадь, но из соседнего высокого дома, из-под крыши снова летят головки фаустпатронов. Горит одна наша самоходка, другая. Кто-то бежит без руки… Тогда танк командира батальона развернул пушку и ударил по дому…

Впереди уже наша пехота. Несколько танков вырвались к реке. Гитлер сказал: «Одер мы превратим в неприступную крепость, как русские Волгу, и ни один русский не будет за Одером»… Но мы уже на Одере…

Сапёры наводят понтоны[49] через реку. Огонь врага не прекращается ни с земли, ни с воздуха…. Вот фашистские самолёты уже пикируют на переправу, намереваясь сбросить бомбы. Один за другим (их около пятидесяти) развернулись для бомбёжки. Первые бомбы падают в воду, на берег, ухают, но переправа цела. Зенитчики наши молодцы! Они открывают меткий огонь по вражеским самолётам. Первый самолёт задымил и на полном ходу врезался в правый берег реки. Но тут мы видим, как бомбы рвутся у моста и выбивают один понтон. Тяжело сапёрам, они трудятся в воде, чинят переправу…

Неизвестно, почему фашистский лётчик не успел освободить горящий самолёт от бомб. Они рвутся вместе с самолётом, образуя столб пыли и осколков мёрзлой земли.

Наш танк «Пионер» ведёт огонь через переправу, маскируясь у домов. Здесь уже сосредоточилось больше ста танков. Мы ждём переправы…