Повести и рассказы

А потом как-то неожиданно шумное семейство скворцов навсегда покинуло свой домик и улетело куда-то в степь. Через несколько дней в скворечнике поселились бойкие синицы.

Федя рассказал об этом отцу.

— А знаешь, они, по всему видно, собираются класть яйца по второму разу, — улыбнулся отец. — Видишь, как везет твоему дому. Без жильцов не пустует. А зимой воробьи поселятся.

Теперь у синиц появились уже птенцы, и они целыми днями таскали им разных жучков, червячков. И вот сейчас там, в скворечнике, и раздавалась суматошная возня.

Забыв обо всем, Федя кинулся к лестнице, приставленной к сеням, и быстро взобрался на крышу дома.

Отсюда он увидел лохматого кота. Вытянувшись в струнку, кот крался к птичьему домику, а вокруг него летали, неумолчно щебеча, встревоженные синицы.

«Артемкин кот-ворюга… кому же еще быть!» — подумал Федя, приседая и шаря вокруг себя рукой.

Но под руку, как назло, ничего не попадало: ни камешка, ни чурки.

А разбойник кот, уже не раз опустошавший погреба и чуланы жителей Озерного, все ближе и ближе подкрадывался к скворечнику.

— Ну подожди, проучу я тебя! — пригрозил Федя нахальному коту. Он сбросил с ног чувяки, поплевал на ладони и схватился за шест.

Все выше и выше он поднимался по гладкому, слегка качавшемуся шесту. Кот не сразу заметил грозившую ему опасность. А когда Федя протянул руку, чтобы схватить ворюгу за длинный облезлый хвост, кот фыркнул, ощетинился и… прыгнул вниз. Видно, этому опытному разбойнику не в первый раз приходилось удирать от преследования.

Очутившись снова на крыше, Федя подул на саднившие ладони и стал спускаться по лестнице. Но лестница вдруг покачнулась, поехала куда-то вбок, и Федя вместе с ней грохнулся на землю.

И сию же минуту на всю улицу раздались истошные, басовитые причитания:

— Караул, Федька-медведька расшибся!

Проворно вскочив на ноги, Федя уже приставлял к стене лестницу, а глупая Аська все кричала:

— Ка-ра-ул! Ка-ра-ул!

На крыльцо вышла Ксения Трифоновна.

— Боже мой, что тут такое происходит? — с тревогой спросила она, вглядываясь из-под руки в темноту.

Аська, сидя на плетне, опять заревела:

— Ваш Федька… он до смерти.

В это время к Аське подбежал Кузя и стащил ее с плетня.

— Ищу, ищу, а она — нате вам! — прячется и подглядывает за всеми! — грозно шипел Кузя, хватая Аську в охапку. — Не реви, дуреха, а то живо ремня на все сто процентов получишь!

Ксения Трифоновна сбежала с крыльца на землю и наткнулась на Федю:

— Это ты, Федя?.. Что с тобой случилось?

Стараясь казаться спокойным, Федя сказал:

— А ничего не случилось… Аська раскудахталась… от нечего делать.

Вышел на крыльцо отец, светя карманным фонариком.

— Ой, да он весь в крови! — ахнула Ксения Трифоновна.

— А это у меня так… из носа. У меня всегда нос некрепкий. Всегда, ка-ак стукнусь, и обязательно кровь, — попытался успокоить мачеху Федя.

Но она, ничего не слушая, уже тащила Федю в дом.

Теплой водой Ксения Трифоновна умыла Феде лицо, смазала чем-то в носу и усадила за стол. И все она делала ловко и проворно, без суеты и лишних слов.

Федя долго сидел с опущенной головой, не решаясь взглянуть на стол. И отважился Федя поднять голову лишь после того, как отец спросил:

— Ты, герой, чего сбычился?

— Я ничего…

— А раз ничего, тогда пей чай.

Федя пододвинул к себе чашку и вороватым взглядом окинул стол, застеленный новой клеенкой. Клеенка, как и прежде, сияла белизной, и страшного фиолетового пятна на ней словно и не было. Федя потер кулаком глаза. Уж не спит ли он?

Еще раз внимательно оглядев середину стола, он только тогда заметил кое-где на белой поверхности клеенки бледно-сиреневые точки. Как же Ксения Трифоновна отмыла это злосчастное чернильное пятно?

— Ну, расскажи, расскажи, где бродяжничал? — заговорил снова отец, набивая табаком трубку. — Шляется целый день, а тут о нем беспокойся.

Говорил отец как будто строго, но Федя сразу понял, что он не сердится и ничего не знает о проделке сына.

— А я в поле был, — степенно ставя на стол чашку, сказал Федя и взял из вазы печенье. — Зайчика видел и лису с лисятами… А потом комбайн. Он ка-ак всю степь прожектором осветит, ка-ак осветит… вот здорово было!

— Приглядываешься к новым местам? Хорошо-о, — кивал отец, забыв о своей трубке, зажатой в руке. А от нее прямо к потолку тянулась голубая ниточка дыма. — Ну, а на крышу, скажи, зачем лазил?

Так же чистосердечно Федя хотел рассказать отцу и о коте-ворюге. Но тут он заметил на себе пристальный взгляд Ксении Трифоновны, стоявшей у подтопка. Круглое некрасивое лицо ее с добрыми, кроткими глазами было грустное-грустное. Федя поперхнулся и покраснел.

— Ну-ну, — подбодрил отец, — зачем же на крышу тебя нелегкая носила?

— А ни за чем… понарошке, — поскучневшим голосом проговорил Федя, не поднимая от чашки глаз.

И больше он не обронил ни слова.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

На поиски Батырова кургана

В дорогу собирались тайком. Особенно трудно было сохранить тайну от проныры Аськи. Девчонка так и таскалась по пятам то за Кузей, то за Федей.