Повести и рассказы

– Самое характерное в вашем рассказе, Верочка, – это мотив убийства, который и привел Жаркова к его версии. Оказывается, он еще до разговора с начальником уголовного розыска подозревал в убийстве именно Глебовского: все гости и работники Дома культуры знали об агрессивной влюбленности Маркарьяна. Остальное добавили вспыльчивый характер Глебовского, городские сплетни и ссоры главного инженера со своей женой. Жаркова не заинтересовали ни личность убитого, ни его прошлое. И все допросы он вел, опираясь на свою версию. Это подтекст его следствия. Даже категорический отказ Глебовского признать навязанное ему убийство не вызвал сомнений у следователя. Прослушаем хотя бы его первый допрос обвиняемого.

Бурьян включил магнитофонную запись допроса.

Жарков. Говорят, что вы самый меткий стрелок в городе?

Глебовский. Был снайпером у партизан под Смоленском.

Жарков. Значит, привыкли убивать?

Глебовский. Мне странно слышать такой вопрос от советского человека и коммуниста. Чтобы приписать мне обвинение в убийстве, вы прибегаете к приемам, недозволенным нашим уголовным кодексом.

Жарков. Уголовного кодекса вы не знаете, а спрашивать я могу вас обо всем, что касается вчерашнего убийства у вашего дома. Где вы были в это время?

Глебовский. На охоте у Черного озера. Примерно в тридцати километрах от города.

Жарков. Кто-нибудь может подтвердить это?

Глебовский. Никто, кроме моей жены, которой я оставил записку.

Жарков. Как вы добрались до Черного озера?

Глебовский. На собственной машине марки «Жигули» красного цвета.

Жарков. Кто-нибудь видел эту машину?

Глебовский. Таких машин в городе не одна, и не мог же я останавливаться перед каждым прохожим, чтобы объяснить ему, куда и зачем я еду.

Жарков. Значит, алиби у вас нет?

Глебовский. Очевидно.

Жарков. А убитого Маркарьяна вы знали?

Глебовский. Конечно. И мне очень не нравилось его отношение к моей жене. Я даже настаивал на ее уходе с работы в Доме культуры.

Жарков. Значит, ревновали?

Глебовский. Возможно.

Жарков. А ведь из ревности можно и убить.

Глебовский. Вероятно. Только я не убивал Маркарьяна. Это сделал кто-то другой.

Тут Бурьян выключил запись.

– Ну, а дальше разговор о пыжах и дочерней тетрадке и о том, что в патронташе Глебовского оказался всего один-единственный патрон с десятимиллиметровой дробью, иначе говоря, с картечью. И тут же классический вопрос следователя: «Кто может подтвердить, что вы взяли с собой только один такой патрон?» Жарков буквально загонял Глебовского в угол, из которого был лишь один выход: признание в убийстве. Но этого признания он от Глебовского не добился.

Бурьян задумался. Конечно, версия Жаркова доказательна. Но упрямство Глебовского можно объяснить и его убежденностью в своей правоте. Уже одно это обстоятельство должно было насторожить следователя. А вдруг действительно стрелял кто-то другой? Но кто и почему? На первом же допросе Глебовский рассказал, что как-то он, разбираясь в своем охотничьем хозяйстве, обнаружил отсутствие четырех патронов. Но Жаркова это не заинтересовало. А когда его спросила об этом Левашова, он равнодушно ответил: «В выходные дни возле него в саду всегда торчали какие-то мальчишки-школьники». А может быть, следовало начать с пропажи этих патронов? Потерять их Глебовский мог, но хороший охотник такие потери не забывает. Просто вору патроны не нужны, а вору-охотнику четырех патронов мало.

– Загляните-ка в ближайшую школу, Верочка, – сказал Бурьян. – Может быть, там и найдем похитителей. Ведь патроны могли понадобиться их отцам или старшим братьям.

Верочка жадно вслушивалась в каждое слово Бурьяна. Именно такой педагог-юрист был ей нужен, хотя ни он, ни она о педагогике и не думали. Они думали о деле Глебовского и о возможных ошибках следствия.

– Мне хочется рассказать вам еще об одном обстоятельстве, – неуверенно подсказала она. – На другой день уже после ареста Глебовского я еще раз осмотрела место убийства и в лужице поодаль у забора нашла полкоробка спичек с этикеткой рижской спичечной фабрики. Коробок был помятый и мокрый, но я все-таки захватила его для Жаркова. Только напрасно: он, даже не посмотрев, выбросил его из окошка на улицу. «Три дня дожди шли, – сказал он, – мало ли с какой улицы он приплыл и сколько дней там провалялся. Это – во-первых, а во-вторых, Глебовский не курит. И рекомендую вам, девушка, не играйте в мисс Марпл из романов Агаты Кристи».

– А что заинтересовало вас в этом коробке? – спросил Бурьян.

– Откуда в нашем городе спички из Риги, когда их везут к нам из Калуги с фабрики «Гигант». Других в наших магазинах и ларьках не было и нет. Значит, коробок бросил приезжий или ездивший в эти дни в командировку в Ригу.

Бурьян тотчас же позвонил Соловцову:

– Говорит Бурьян. Да, ваш новый прокурор. Все прошло так, как вы и предполагали. Вагин, как Пилат, умыл руки. Дело Глебовского не передается в суд, а возобновляется. Секретарь обкома в присутствии Вагина предложил мне лично заняться этим.

– А вам, конечно, очень хочется угодить Кострову? – засмеялся Соловцов.

– Мне очень хочется докопаться до истины.