Повести и рассказы

Михаил Романович глянул на молодого священника, сердито подумал: «Что он ерничает?»

Отец Александр, как бы отгадав его мысли, сказал:

– Пришлось немного повоевать, интернациональный долг в Афганистане исполнял. Служил в десанте, так небо полюбил, что после армии мечтал в летное пойти, был бы летчик, как вы, да не судьба.

– Что же так?

– Медкомиссия зарубила, у меня ранение было.

– Понятно.

Священник Михаилу Романовичу после такого откровения не то чтобы понравился, а прямо как родной стал. Немного поговорили, потом отец Александр сказал:

– У вас, Михаил Романович, первая исповедь. Но вы, наверное, не знаете, в чем каяться?

– Вроде жил как все, – пожал тот плечами. – Сейчас, правда, совесть мучает, что кричал на Настю, когда в церковь шла, она ведь действительно глубоко в Бога верит. А я ей разного наговорил, что, мол, летал, Бога не видел в небе, и где, мол, был Бог, когда на войне невинные люди гибли.

– Ее вере вы такими словами не повредите, она в своем сердце все ответы на эти вопросы знает. А вот для вас, по всей видимости, эти вопросы имеют значение, раз в минуту душевного волнения вы их высказали. По этому поводу вспоминается случай, произошедший с архиепископом Лукой (Войно-Ясенецким). Он был не только церковный иерарх[85], но и знаменитый ученый-хирург, во время Великой Отечественной войны – главный консультант военных госпиталей. Делая операции, он не раз спасал от смерти самых безнадежных раненых. Как-то владыка Лука ехал в поезде в одном купе с военными летчиками, возвращавшимися на фронт после ранения. Увидели они церковнослужителя и спрашивают: «Вы что, в Бога верите?» «Верю», – говорит владыка. «А мы не верим, – смеются летчики, – так как все небо облетали, а Бога так и не видели». Достает тогда архиепископ Лука удостоверение профессора медицины и говорит: «Я тоже не одну операцию сделал на мозгу человека: вскрываю черепную коробку, вижу под ней мозг, а ума там не вижу. Значит ли это, что ума у человека нет?»

– Какой находчивый владыка, – восхитился Михаил Романович.

– А насчет того, что невинные гибнут, это действительно непонятно, если нет веры в бессмертие, а если есть христианская вера, то все понятно. Страдания невинных обретают высший смысл прощения и искупления. В плане вечности Господь каждую слезинку ребенка утрет. Всем Бог воздаст, если не в этой жизни, так в будущей, по заслугам каждого.

После исповеди и причащения отец Александр пособоровал Михаила Романовича. После соборования тот признался:

– Веришь ли, батюшка, на войне смерти не боялся, в лобовую атаку на фашиста шел, а теперь боюсь умирать: что там ждет – пустота, холодный мрак? Приблизилась эта черта ко мне, а перешагнуть ее страшно, назад еще никто не возвращался.

– Страх перед смертью у нас от маловерия, – сказал отец Александр и, распрощавшись, ушел.

После его ухода Михаил Романович сказал жене:

– Хороший батюшка, наш человек, все понимает.

Ободренная этим высказыванием, Анастасия Матвеевна робко сказала:

– Мишенька, нам бы с тобой повенчаться, как на поправку пойдешь, а то, говорят, невенчанные на том свете не увидятся.

– Ну вот, опять за старое, да куда нам венчаться, это для молодых, засмеют ведь в церкви. Сорок лет прожили невенчанные, а теперь здрасте, вот мы какие.

– Ради меня, Мишенька, если любишь. Пожалуйста.

– Любишь – не любишь, – проворчал Михаил Романович. – Еще выздороветь надо. Иди, я устал, подремлю малость. Коли выздоровлю, там видно будет, поговорим.

– Правда? – обрадовалась Анастасия Матвеевна. – Обязательно выздоровеешь, быть другого не может, – и, чмокнув мужа в щеку, заботливо прикрыла его одеялом.

Произошло действительно чудо, в чем нисколько не сомневалась Анастасия Матвеевна. На следующий день Михаил пошел на поправку. Когда пришел участковый врач, то застал Михаила Романовича на кухне за чаем и чтением газеты. Померив давление и послушав сердце, подивился:

– Крепкий вы народ, фронтовики.

Когда Анастасия Матвеевна напомнила мужу о венчании, он отмахнулся:

– Погоди, потом решим. Куда торопиться?

– Когда же потом? Скоро Великий пост, тогда венчаться аж до Красной горки[86] нельзя.[87]

– Сказал, потом, значит, потом, – с ноткой раздражения в голосе ответил он.

Анастасия Матвеевна пробовала еще несколько раз заводить разговор о венчании, но, почувствовав, что нарывается на скандал, сразу умолкала. Так и наступило Прощеное воскресенье и начался Великий пост. Анастасия Матвеевна старалась не пропускать службы, в первую неделю ходила каждый день. Потом стала недомогать, снова, как раньше, появились сильные боли в правом боку. А к концу поста вовсе разболелась и слегла. Сын Игорь свозил ее в поликлинику, оттуда направили на обследование в онкологию. Когда они вернулись, Игорь отвел отца в сторонку:

– Папа, у мамы рак печени, уже последняя стадия, врачи сказали – осталось немного.

– Что значит «немного»? Точно проверили, может, ошибаются? Чем-то можно помочь? Операцию сделать, в конце концов, – растерянно произнес Михаил Романович.

Сын отрицательно покачал головой.