Повести и рассказы

— У нас тут есть один парень, еврей-хасид. Он ходит туда-сюда по проходам и, увидев пару с эксгибиционистом, подходит к ним сзади, стоит и смотрит им через плечо. И ты знаешь, как это бывает, когда кто-то стоит у тебя за спиной. И вот эта парочка оборачивается, видит парня в шляпе, с пейсами и в черном пальто, и говорит: Какого хрена? Так он наводит шороху.

Когда пара встает, чтобы пересесть, эксгибиционист не должен следовать за ней, если его не пригласили. Иногда извращенцы садятся в центре театра, чтобы привлечь внимание эксгибиционистов, а потом, выбрав того, кто им нужен, уводят его в конец театра, потому что не хотят, чтобы вся толпа смотрела. Если представить себе эксгибиционистов как акул в воде, то это своего рода избирательное кормление.

Нарушение этого правила может привести к привлечению охранника. Или еще хуже.

— Не все эксгибиционисты получают по заслугам. Был тут один и женщина — не знаю, трогал он ее или нет, но она встала и ударила его по голове пивной бутылкой. Затем брызнула ему в лицо слезоточивым газом. А потом стала изображать Мухаммеда Али. Выбила из него все дерьмо.

Если это похоже на то действие, которого вы жаждете, вы, вероятно, сможете смириться. Не забывайте, что в театрах темно. Вы можете выглядеть как Ларри Тэлбот[38] в полнолуние и время от времени приходить в себя. Из-за темноты важно заметить действие, когда оно происходит. Мой информатор, например, рассказал мне, что он больше года проработал половиной команды живого секса, прежде чем его раскусили. Однажды к нему подошел его приятель-охранник и сказал:

— Почему ты не наблюдаешь за тем, что здесь происходит?

— За чем именно?

— Да вот же "киска"! — сказал охранник.

А через четыре места женщина делала минет какому-то парню.

— Ты будешь поражен тем, чего люди не замечают. Однажды вечером я шел по проходу, посмотрел налево и сказал себе: Хм-м-м, эта женщина голая. И она действительно была голой. И поверишь ли, что ей потребовалось сорок пять минут, чтобы начать действовать? Ее старик сосал ее сиськи, и никто этого не замечал.

Когда зрители что-то замечают, то, как правило, замечают основательно. Возможно, в этом виноват соблазн запретного — если одно и то же происходит на сцене или на экране и в зале, зрители всегда будут в выигрыше. В живых выступлениях исполнители считают это летающей занозой в заднице. Я поговорил с одной артисткой.

— Конечно, команда злится, — сказала она. — Танцуешь, показываешь красивый эффектный стриптиз, затем входит парень, и ты разыгрываешь сцену соблазнения, а потом десять или пятнадцать минут стоишь под этими гребаными огнями. Оборачиваешься, а все смотрят, как какую-то маленькую дрянь из Скарсдейла дерут в задницу в третьем ряду. И ты говоришь себе: Зачем напрягаться? Однажды вечером одна известная порнозвезда пришла с парнем и девушкой, и они начали трахаться и сосать прямо в первом ряду. Как можно конкурировать с Энни Спринкл[39], подпрыгивающей вверх-вниз буквально рядом? Никак. Блин, в тот вечер мы просто лежали и смотрели друг на друга.

К тому времени, когда я вышел из кинотеатра "Чемберс", было уже около десяти часов, как раз в то время, когда по словам моего информатора там начало гудеть. Я так устал от слишком многих бессонных ночей, что единственное, о чем я мог думать, это немного вздремнуть. Но нужно было делать репортаж, и глупо было бросать работу, когда пришло время, поэтому я заплатил пятерку и зашел в кинотеатр на Форти-Дьюс. Я сел и через десять минут уже спал. Когда я проснулся, была полночь, и безымянная пара на экране делала что-то нелепое с редиской.

Я уставился на толпу, мои глаза медленно фокусировались в темноте. Ничего. Некоторое время я смотрел фильм, а потом огляделся.

В этот момент вошла пара: он в деловом костюме, она в юбке и блузке, на вид лет тридцати пяти. Они сели. Через пять минут, подобно движению атомных частиц вокруг расщепляющегося ядра, театр зашевелился и задвигался. Это место кишело эксгибиционистами и извращенцами.

Ночь была в разгаре, игра шла своим чередом.

"Плохие девочки, грустные девочки в самом сердце дискотеки"

Представьте, что вы находитесь в Секокусе, штат Нью-Джерси, в четный день, а номерной знак у вас нечетный, заправиться вы не можете[40], а в "Пинто" едва хватит бензина, чтобы проехать через туннель Линкольна, не говоря уже о том, чтобы попасть на "Дискотеку 2001" или хотя бы в "Студию 45", которая ближе и куда вам иногда удавалось проникнуть, нарядившись, как Рудольф Нуреев, на которого вы немного похожи. Что делать, не попав на дискотеку в большом городе? Наступают сумерки, и муки отвыкания делают вас хрупким и жалким. Вы чувствуете, как голос Донны Саммер звучит глубоко у вас в душе. Вы впервые задумываетесь над словами песни Сильвестра "Я тот, у которого ничего нет".