Повести и рассказы

Он не собирается преследовать ее. Поэтому мы идем и ждем.

К этому времени я уже порядком устал. Я уговариваю его сесть. Мы говорим о жизни, о домохозяйке, которой так скучно, что она позволяет ему подключиться к ее электричеству и снимать соблазнение в своей квартире, просто чтобы чем-то заняться. О нью-йоркских женщинах и красивых женщинах и о том, как они могут защищаться и обычно защищаются от Джорджа. Я устал, и у меня начинает болеть голова, может, из-за пива, а может, потому, что Джордж действительно много жалуется.

Он уходит звонить по телефону, а я слежу за его оборудованием. Когда он возвращается, он очень зол. Из-за нового почтового адреса, который он давал на шоу. Похоже, менеджеры этого здания смотрят его передачи и решили, что то, чем Джордж зарабатывает на жизнь, отвратительно. Поэтому он больше не может пользоваться их почтовым ящиком. А он только что доставил на кабельное ТВ кассет на неделю, и на всех указан новый адрес. Джордж может быть уверен, что какой-нибудь спонсор попытается связаться с ним, и не сможет. Или какая-нибудь девушка, очень сексуальная, пошлет свои фотографии. Теперь ему придется подавать в суд или что-то в этом роде. Господи!

Мимо проносится женщина на роликовых коньках, грациозно двигаясь сквозь толпу. Она нас увидела.

— Это Уродливый Джордж! — говорит она и ухмыляется.

Но она смотрит на нас слишком долго и врезается в стоящего перед ней парня с портфелем. Они оба падают с криком.

— Жаль, что ты это не снял, — говорю я ему.

— Хер с ней, — говорит Джордж.

Можно понять, о чем он думает. У него и так проблемы с кабельным ТВ. А тут еще эта история с почтой. И, черт, вокруг нет хороших девушек. Он немного угрюм из-за всего этого. Мы садимся.

И теперь настроение у меня неважное. Джордж не останавливает ни одну женщину уже около получаса, хотя уверяет, что еще не закончил на сегодня. Я говорю ему, что мне пора идти, время ужина.

— Я вижу, что тебе это не очень нравится, — говорит он. — Очень жаль. Возможно, через пятнадцать минут я буду трахаться с какой-нибудь девчонкой в коридоре.

Я говорю ему, что не сомневаюсь в этом. Но для статьи мне достаточно.

— Ладно, здоровяк, — говорит он, и я прощаюсь.

Я прихожу домой и включаю "Пародию на конкурсы красоты за $1.98". Показывают косоглазую еврейскую девушку с красивым телом, гавайскую девушку по имени Твити и толстую женщину средних лет в костюме Лайзы Минелли, поющую мелодию из фильма "Весь этот джаз". В голове возникает строчка из эпоса о Гильгамеше в пересказе Герберта Мейсона: Мир был стар и загроможден испорченными искусствами, которые они защищали, но не могли возродить. Хорошая строчка. Пола входит в комнату и спрашивает меня:

— Как все прошло?

Я говорю ей:

— Все прошло успешно.

"Добро пожаловать в "Шато" (рассказ публиковался под названием "Жаркие ночи в БДСМ клубе")

Я сижу в баре на окраине города и потягиваю пиво, готовясь снова отправиться в "Шато 19". Я не из тех парней, которые приходят туда абсолютно трезвыми. "Шато" — первый в Нью-Йорке клуб садомазохизма, хлысты и кожа продаются у входа. Я должен оставаться трезвым для такси и вмазанным для клуба. Мне это по плечу.

Позади меня стоит парень, который кажется мне знакомым, но совпадение слишком странное, чтобы его зафиксировать. Однако я продолжаю наблюдать, и третья кружка пива проясняет ситуацию. Когда я его видел в последний раз, он бежал, буквально спасая свою задницу. Держа руки на пылающих щеках. В тот вечер он был звездой вечеринки, симпатичный парень с темными пушистыми волосами и подтянутым телом, которое постоянно сбрасывало джинсы, чтобы кто-то мог надругаться над ним. Клуб работает уже год, но в прошлый четверг я попал туда впервые, и первое, что я увидел, не считая Робина, привязанного к лестнице — как он лежит голый на спине в тусклом полумраке задней комнаты, а острый каблук сапога Дениз медленно описывает круги у него во рту.

На мягком сером ковре и на циновках в приподнятых нишах, придающих помещению вид пещеры в сумерках, собралась толпа. Единственные звуки в комнате исходили из глубины его горла и от Дениз, которая твердила ему:

— Жри, придурок. Соси, вонючий кусок дерьма.

Именно Дениз научила меня первому принципу БДСМ — нельзя давить на раба сверх его способности соглашаться. Но это было позже. Сейчас она была просто привлекательной чернокожей женщиной, чей сапог каким-то образом стал объектом обожания этого парня. Это выглядело глупо и не слишком интересно. Я подумал, не было ли это инсценировкой. Я вышел из главной комнаты.