Повести и рассказы

Вот же как! Живет мама у нас уже семь лет, вместе с нами из старой квартиры сюда переехала, казалось бы, о чем только не говорили мы с ней за эти годы, а столько держит, утаивает на незримом замке… Коммунистка, ныне верующая, соблюдает все мыслимые и немыслимые посты, целыми днями стоит, пошатываясь от усталости, перед своим подоконником, перед иконками, и все бормочет молитвы. О чем она думает? В каких таких грехах кается? Кого проклинает? Дети все выросли, внуки выросли, а на правнуков сил уже не осталось, да и молодые их родители сами управляются… Чем заняться живой еще женской душе?

— Нет, в церкви народ хороший, — словно поразмыслив, сказала старуха. И в Совете ветеранов тоже хороший.

7

Наконец приехал Юрий Михайлович Боголепов, он был не один, а с очкастым лаборантом, — пыхтя, они вместе занесли через порог старый сварочный агрегат.

— Полчаса — и будете как за каменной стеной, — хмыкнул Юрий, включил визжащую болгарку и выключил. — Сейчас мы тут вымерим еще раз.

Мы стояли в дверях маминой спальни, старушка тоже поднялась и с виноватым видом смотрела на работу мастера.

Полетели из-под круга искры, длинный красный пучок бился в одежный шкаф, не причиняя, впрочем, вреда, — я взглядом успокоил жену. Лаборант тем временем вставил в деревянную дверь простенький новый замок, чуть-чуть подчистив гнездо в дереве стамеской. А когда Боголепов, опустив на глаза щиток с синими очками, начал заваривать ослепительной звездой какой-то уголок в зияющей железной дыре, забрякал звонок.

Мы не сразу услышали, закричали:

— Юрий Михайлович… там кто-то идет!

Выключив электросварку, мастер пошел открыть дальнюю, общую с соседями, дверь.

К нам вбежала рослая бабуля, подруга мамы, Елизавета Васильевна, она была в ярком синем плаще и шляпке. Поправив очки, перешагнула провода, постояла, с таинственным видом озирая всех, и наконец звонко провозгласила:

— Машка, пляши! — И, разжав кулак, показала связку потерянных ключей: Нашлись!

— Господи!.. — воскликнула наша старушка. — Я не зря молилась…

— Где, где нашлись? — в голос спросили мы с женой.

— А в церкви, — стала рассказывать Елизавета Васильевна, сверкая искусственными зубами, улыбаясь молодым мужчинам. — Юлька нашла.

— Постой, я не понял. — Мы с Аленой переглянулись. — Она вчера вечером убиралась в церкви, сегодня утром… и только сейчас?..

— Ну какая разница?! — радовалась подруга мамы. — Юлька говорит, они лежали в выбоине, рядом с отлетевшей плиткой. И сослепу она не сразу заметила.

Однако выбоина, как я понимаю, глубиной полсантиметра, не больше, а связка ключей, хоть так ее клади, хоть этак, сантиметра на полтора в высоту. Не подбирал ли кто-нибудь эти ключи и не снял ли копии, вот о чем я размышлял и о чем, конечно же, думала со страдающим лицом моя жена.

Елизавета Васильевна поняла наши сомнения:

— Да что вы, церковь такое место… там никто…

А если наша мама обронила ключи в Совете ветеранов, так могло быть? И кто-то из старушек подобрал их, сразу не смог отдать (может быть, та же Юля? Не нравится мне ее показное смирение), а дома внук или сынок поинтересовались, взяли посмотреть да и сняли копию? Поскольку все эти бабушки живут неподалеку друг от друга, обойти с копией ключей наш микрорайон и отыскать нужную квартиру не составит никакого труда.

Или я грешу, так размышляя?

— Так ставим новые замки или нет? — хохоча, спросил Боголепов. — У меня все готово.

— Простите меня ради Бога, — снова заплакала наша старушка. — Такие хлопоты, такие траты…

— Да какие хлопоты! — Юрий Михайлович подошел к старушке и погладил по руке. — Нам это все равно что семечку щелкнуть. Для очистки совести давайте все-таки… вмастрячим? — Он прекрасно понимал, о чем мы с Аленой думаем.

Мать встревоженно посмотрела на нас.

— Так ведь нашлись!.. — прошептала она.

— Нашлись, нашлись! — радостно подтвердила Алена. — Все в порядке, мама.

В неловком молчании мы постояли минуты две. Мать не уходила — смотрела в наши лица.

— Конечно, вряд ли в церковь мог зайти плохой человек, — с неким усилием сказал я, убеждая себя и жену. — В самом деле, зачем менять… если нашлись. Юра, прости нас, все бывает…

Боголепов — легкий человек.

— О чем речь?! Можно только порадоваться. — Он мигом вынул из деревянной двери уже вставленный туда замок и внедрил старый, завинтил шурупы. — А вот в железной… чуть-чуть восстановим статус-кво. Мы тут лишнего расширили. А то все же новый воткнуть?

Я покосился на тещу — она страдающими глазами смотрела на меня.

— Да нет, давай уж прежний…

Юрий Михайлович включил сварочный аппарат и, ослепляя нас, принялся вновь что-то кроить в железной дыре. Затем пошоркал рашпилем, вставил старый замок, закрутил болты, проверил — язычок замка ходит легко, — закрыл дверь, запер, отпер.

— Все как было! — хмыкнул он. — Так что, бабушка, не расстраивайтесь.

И они с напарником принялись собирать инструменты.

— А новые ты сложи где-нибудь… — негромко буркнул мне Боголепов. Вдруг когда пригодятся.