Повести и рассказы

Но ведь этот Туев уже набрал 32 процента голосов, а старик — всего 25… Ещё немного — и Туев может стать губернатором нашей огромной, измученной бедностью и бездорожьем области! Вот этот скромный пока молчит, только шарики ходят под щеками, тихий, с красными ручками на столе, может стать на пять лет нашим Отцом родным — его так уже назвали, говорят, местные казаки и даже саблю с буркой подарили!

— Ну нет!.. — я стукнул загипсованной рукой по столу и взвыл от боли. — Нет!.. — Повторяю, хоть я и добрый человек, но меня этот танк достал. Я же помню: он не моргнув глазом соврал перед всем народом. Ну, сказал бы: да, строю за городом… Но он соврал. Значит, понимал: народу это понравится. И если сейчас его развенчать, народу не понравится.

Я снял трубку и позвонил бывшему своему студенту Диме, на телевидение. Он там подвизается в качестве руководителя одной из программ с названием «Глаза в глаза».

— Мне бы срочно Саврасова. Дима, ты? Есть дело, приезжай ко мне с утра.

Дима явился в восемь ноль-ноль (так рано?!) с телекамерой в кофре, и мы на его служебной «Ниве» покатили в строящийся дачный посёлок. По дороге, крича и протирая со сна глаза, я ему рассказал про Туева.

— Наверно, уже смеёшься надо мной?.. но видишь, Дима, у меня рука плохо заживает… пью лекарства, живу, как при солнечном затмении… и вот, вдруг захотелось отомстить… хотя бы одному мерзавцу… жестоко! И боль отойдёт. И он, глядишь, не победит! Ведь лжец! А, Дима?!

Дима, курчавый парень с лобастым лицом Бетховена, жевал жвачку и улыбался. Карие его глаза в раздумье ходили вправо-влево, перескакивая с дороги на облака, на вершины деревьев.

— Мы его разденем, — хмыкнул он. — Как королеву красоты на подиуме. Но вы не с того конца начали… — И он резко развернул машину, едва не слетев в кювет, и мы поехали обратно в город. — Я всё беру на себя. А вам, Николай Петрович, советую воспользоваться фантастическим случаем и сыграть до конца…

— Что ты имеешь в виду?

— Потом. — Он захохотал, видимо, придумав некий эффектный кадр. — Потом, двенадцатый том… Вот вы, доктор наук, профессор… сколько получаете в месяц?

— Я?.. — «Ниву» трясло, было больно руке, и я раздражённо буркнул — Какая разница?! Главное, платили бы вовремя… а то с Нового года…

— Ну, «лимон» получаете? Старыми? Нет?.. И машины у вас нет, так? И дачку вашу я видел, сарай на бетонных ногах. А он, этот Туев, если хотите знать, член совета директоров трёх заводов, Госэнерго и чего-то ещё… всяких акций у него мешок.

— И что?!

— Прежде всего мы убедимся, что он при всём своём цинизме и равнодушии к людям, конечно, умный человек. Видите ли, ни дачи у него, ни машины… Бедненький. Приехали!

Машина рывком встала возле мэрии нашего города. Даже не запирая «Ниву» (программу «Глаза в глаза» побаивались в городе все), Дима, таща обнажённую телекамеру, а за ним и я, вошли в здание, и милиционер возле лестницы с красной дорожкой даже не спросил, к кому мы идём.

Мы буквально взбежали на третий этаж. Дима тут всё знал, сразу свернул налево.

— Здрасьте, я — Саврасов, — объявил Дима в приёмной с портретом Президента на стене и аквариумом с красными рыбками у входа. — Областное телевидение.

Секретарша, долговязая женщина с красной розочкой рта, вскочила из-за столика и, старательно улыбаясь Диме, ответила:

— Мэр в Москве. За него — первый зам, Никита Михайлович. — И она показала глазами на дверь в противоположном конце холла.

Было ясно, что она рада, что шефа нет и можно телевизионщика сплавить к другому начальнику, тем более что, судя по воинственному виду Димы, вопрос будет обсуждаться весьма щекотливый.

Мы направились к заместителю. Пока шли до двери мимо фикусов и кактусов, девица, видимо, уже позвонила Никите Михайловичу, и он встретил нас буквально за порогом. Это был массивный, угрюмый, как медведь, мужчина с золотыми перстнями на пальцах.

— Дмитрий Иваныч? — Представьте себе, он знал, какое у Димы отчество. — Есть проблемы?

— Кто даёт разрешение на строительство коттеджей в товариществе «Солнышко»? — выпалил в лоб Саврасов и слегка отступил в сторону как бы для того, чтобы лучше видеть всего собеседника.

Мужчина умел держать удар: он не удивился вопросу, кивнул, закашлялся, достал голубенький платок, медленно вытянул губы, будто уже готов ответить, но надо ещё губы вытереть. Думал. И наконец очень тихо, словно бы доверительно, словно бы это была великая тайна:

— Стратегически вопрос решает, конечно, мэрия… где, какие товарищества… Но конкретные участки распределяет управление по земельным делам. Позвать?

— У Туева есть участок?

— У какого Туева? — спросил заместитель мэра, прекрасно, конечно, понимая у какого, но соображая, как лучше ответить. — У спортсмена? Так он не Туев, Дмитрий Иваныч, — Чуев!

— Нет, у Туева, у Алексея Иваныча, — едва улыбнулся Дима, и только сейчас я понял, почему он стоит, отступив в сторону, — камеру-то, опущенную к полу, он держит за ручку, приподняв кверху объективом, и крохотная красная лампочка сбоку горит — камера работает, пишет! — У кандидата в губернаторы есть?