Повести и рассказы

Она повернулась, и Маленький увидел на лице ее испуг.

— Мальчик, чего тебе?

— Я просто так…

— Заходи. — Кивнула в угол: — Я паука там увидела.

— Паука? — Маленький шагнул в комнату. Серая паутина, вороха бумаги…

— Вот решила сделать генеральную! — сказала девушка. — Потом окна вымою, занавески повешу. Тебя как зовут?

— Леня. Леня Петров.

— А меня Рая. Я новая вожатая.

Вожатая! Вот оно что…

— Ох, до чего ненавижу этих насекомых! Ужас! Ты спешишь?

— Нет.

— Поможешь? А то не управиться. Воду носить далеко.

Маленький работал с удовольствием. Никогда так не работал. Таскал ведра со второго этажа, выносил мусор, двигал мебель, отворял окна, которые, наверно, года три не открывались по-настоящему.

— Терпеть не могу, когда грязь. Я в Рыбецке работала. Уберу, вымою — все блестит! Я сяду и песни пою… Ты петь любишь? Ты откуда?

И Маленький стал ей рассказывать — сбивчиво, перебегая от одного к другому, чувствуя, что говорит непонятно, и не в силах остановиться — про Старгород, про Алешу, про Рыбачий, про Осадчего Семена, Григория Ивановича, Гви, Федю…

И еще — про капитана. То, что услышал ночью на катере.

Почему он стал все это ей рассказывать? Ей — совершенно незнакомому человеку. Он над этим не задумывался. Захотелось — и стал рассказывать. Вот с Каштановым было иначе. Вчера Маленький решил открыть ему тайну — рассказать про капитана. И что Каштанов? «Хе, — махнул он рукой, — не пустят его врачи…» Маленький вспомнил Литвинова с теплохода «Очаков», и не захотелось ему больше разговаривать с Каштановым.

А эта Рая — совсем другое дело. Она так умела, так хотела слушать! Не делала вид, что слушает, не кивала с притворным вниманием, а переживала, смеялась, хмурилась, хохотала, задумывалась…

Одного только не рассказал ей Маленький: про горн. Зато чем дальше, тем все упорнее думал: «Надо пойти и принести. Сейчас же… Пойти и принести».

…В это самое время на другом конце города произошло нечто — ничего особенного, просто «нечто», что до поры до времени не имело никакой связи с Маленьким Петровым и его делами.

В момент, когда Маленький решил: «Надо пойти и принести», — на другом конце города, на пятачке около крепости остановился экскурсионный автобус. Обыкновенный пропыленный «Икарус», из тех, что десятками проносились через Усть-Верею каждый день, оставляя на пятачке облако бензинных паров, конфетные бумажки и окурки.

И остановка у него самая обычная — десять — двенадцать минут, не больше. Поразмяться, проветриться пассажирам на долгом и утомительном пути из одного красивого города, где весело отдохнули, в другой огромный и красивый город, где ждут дом и работа…

И в тот момент, когда Маленький сказал новой вожатой: «Я скоро вернусь. Ты не уйдешь?» — и она ответила: «Нет, не уйду…» — в этот самый момент двери «Икаруса» распахнулись, и на пятачок высыпали люди в праздничных одеждах, чуть-чуть сонные после долгой и тряской дороги.

Среди пассажиров были двое молодых людей. В пиджаках с разрезом, в белых рубашках, при галстуках, несмотря на жаркий день, в туфлях, припорошенных сланцевой пылью. Напевая модную песенку, они пошли в крепость.

…А в этот момент Маленький, тоже напевая, выбежал из школы и веселым размашистым шагом направился туда же, в крепость, к старой башне.

…Один из молодых людей блондин. Другой — брюнет. Брюнет вскочил верхом на мортирку, стоящую около крепостной стены, и закричал: «Огонь! Пли…» Блондин стоял поодаль, иронически улыбаясь.

Потом брюнет остановился перед щитом с надписью: «Опасно для жизни!» и, недолго думая, перевернул щит чистой стороной. После этого он легко перепрыгнул через ограждение и направился к башне. Блондин остановился около щита и перевернул его прежней стороной.

…Маленький Петров прошел мимо Дворца пионеров, заглянул в окна кают-компании, но там было сумрачно и неподвижно. Он посмотрел в глубину комнаты, где тускло поблескивали приборы, смотрел долго, пристально пытаясь разглядеть на полке свою яхту. И, уже собираясь уходить, заметил записку, приклеенную хлебом к стеклу: «Уехал в Рыбецк. Вернусь в четверг».

Значит, в Рыбецк. Уехал все-таки. И почерк как у самого худого ученика. Хоть бы его врачи не пропустили! Хоть бы не пропустили!..

А если пропустят все-таки?.. Приедет, дверь заколотит, на окна — ставни — и прощайте, не скучайте!..

Маленький увидел под ногами камень, подумал: «Звездануть бы в стекло…», а потом с силой поддал его ногой, так что больно стало.

Колька — в техникум. Алеша — в цирк. Капитан — в море. А он куда? Ему-то чего делать?..

Маленький постучал тихонько по стеклу пальцем, стекло откликнулось — тонко, жалобно. Пошел прочь.

…Маленький пересек площадь Ленина. Когда шел мимо ратуши, остановился посмотреть, как новый Дворец пионеров строят. Задрал голову — рабочие покрывали крышу красной черепицей. Одна черепичка упала вниз и звонко разбилась на камнях мостовой. Маленький отсчитал три окна слева на втором этаже. Там по плану должна быть новая кают-компания…