Повести древних лет

Ярл Балдер Большой Топор заблудился и не мог выбиться из тупика. В яростной поспешности викинги вломились во дворы, пробивали, ломали заборы и стены. Как безумные, точно в непроходимом лесу, они крошили препятствия дубинами, мечами, топорами, побили все живое, попавшееся под руку, — людей и скотину и прорвались, оставив за собой развалины.

В Детинце остались многочисленные раненые викинги и с ними тоже раненые ярлы Эвилл, Гунвар, Фрей. На стенах конунг Скат без размышлений бросил Ставра с его уже немногочисленными дружинниками. О чем мог думать старый ярл, когда огонь угрожал и его драккарам!

Скат с презрением оттолкнул сухопутного князя низкого племени, который никогда не возвысится до благородной страсти к коням соленых дорог, и исчез, назвав Ставра нидингом — трусом.

Напрасное оскорбление. Ставр был уверен, что уж коль земские придумали пустить по Волхову горючие плоты, то мало что останется целым. Пропадут и его собственные причалы, и расшивы, и склады. А драккаров Ставру не было жаль. Раздраженный грабежом, который учинил Ролло, Ставр понимал, что такое может и повториться. Пусть же сильно убавившиеся в числе вестфольдинги потеряют возможность отступления. Тем крепче они привяжутся к князю.

Князя тревожило, как бы земские, пользуясь смятением, не напали с поля на Город, не сломали его ослабевшую дружину.

Волховский пожар освещал Город и слепил дозорных на тыне. После вечерней тревоги земских не было слышно. Ставр тешил себя надеждой, что с вечера земские дразнились лишь, чтобы оттянуть внимание от реки. Но самозваный князь ошибся. Тараны ударили сразу в двое ворот, и затрещали дубовые полотнища.

Ставр рванул холеную бороду: не на кого гневаться, как на самого себя. Не однажды городские старшины судили, что и дерево иструхлявело, и гвозди поржавели, и петли осели. Ставр, поспорив с Гюрятой, посмеялся над плохоречивым старшиной:

— Чегой-то боишься ты и от кого хоронишься? Нам с поля не ждать врага и не ждать ниоткуда. И год, и два, и далее простоят ворота.

Ныне не он ли, Гюрята, под воротами?

Внизу, в темноте, земские люди качали на ременных лямках тесаные тридцатиаршинные кряжи. Ставровы воины били из луков и пращей. Латные товарищи прикрыли таранных щитами, как твердой крышей, и эта крыша живой черепахой, как сама, махала тараном. Новгородский князь слишком понадеялся на нурманнов, не припас на тыне ни тяжелых камней, ни плах, ни горячей смолы…

Ставр погнал дружинников в улицы заваливать ворота изнутри и встречать земских мечом.

С шестого удара окованный железноголовый таран порушил одряхлевшее дубовое строение ворот. Расходились, трескались, пятились полуаршинные доски. С десятого — сломались петли и осевшие полотнища удержались на одних накладных засовах.

— У-ухнем! У-ухнем!

Засовы рванулись из гнезд. Вместе с воротами таранные и латники земских влетели на наставленные копья и рогатины. Улицу сразу заперло телами и деревом, наполнило криком и стоном.

Зло лезли земские латники в собранных на ратном поле нурманнских доспехах. Они потеснили дружинников, которых сзади бодрили сам князь, бывшие старшины Гул и Гудим и излюбленные Ставровы советники бояре Нур с Делотой. А что творится у вторых ворот, где воеводствовали бояре Хабар и Синий вместе со старшим приказчиком Гарко? Оттуда дали весть: «Ворота сбиты. Хабара посекли. Гарко посекли. Земские силят. Мощи нет. Синий отводит дружинников к Детинцу».

Пришло утро. Волхов пылал. Ставр велел отходить, едва поспели к Детинцу. Земские чуть задержались, и ворота Детинца были запахнуты вовремя. Эти ворота не как городские: недавно обновлялись. Доски были набраны на толщину в пять четвертей, проложены железные полосы и укреплены гвоздями со шляпками в четверть.

2

Земское войско не совершило тягостной ошибки, пытаясь с размаху, с первого удара разбиться о крепкий Детинец. Зная, что сила нурманнов ушла на пожар к Волхову, земские хлынули туда, к реке.

И в улицах встретились с извещенными вестфольдингами.

Предсолнечный свет показал викингам тех, кто лишил их драккаров. Опаленные нурманны набросились на новгородцев как бешеные, хотели бы пытать, терзать, мучить, но могли лишь сражаться. И они бились с необузданной силой, которую до этого времени не вкладывали в расчетливое осуществление набегов, единственной целью которых бывали грабеж и обогащение.

Не забывая привычно изученного искусства боя, викинги, насколько им позволяли улицы, строились, ударяли с обычным единством и отбросили земских, беспощадно истребляя передних.

Бились между дворами. Перекрестки стали полями угарно-диких сражений. В тесноте едва могли размахнуться и не рубили — кололи.

Опустивший копье или рогатину, уже не мог поднять оружие. И силой не одной пары рук, а всем множеством страшно шел каленый рожон на толстом древке, пока не ложился под тяжестью пробитых насквозь мертвых тел.