Повесть Временных лет

Владимир же, услышав, что схвачен был Василько и ослеплен, ужаснулся, заплакал и сказал: "Не бывало еще в Русской земле ни при дедах наших, ни при отцах наших такого зла". И тут тотчас послал к Давыду и Олегу Святославичам, говоря: "Идите в Городец, да поправим зло, случившееся в Русской земле и среди нас, братьев, ибо нож в нас ввержен. И если этого не поправим, то еще большее зло встанет среди нас, и начнет брат брата закалывать, и погибнет земля Русская, и враги наши половцы, придя, возьмут землю Русскую". Услышав это, Давыд и Олег сильно опечалились и плакали, говоря, что "этого не бывало еще в роде нашем". И тотчас, собрав воинов, пришли к Владимиру. Владимир же с воинами стоял тогда в бору. Владимир же, и Давыд, и Олег послали мужей своих к Святополку, говоря: "Зачем ты зло это учинил в Русской земле и вверг нож в нас? Зачем ослепил брата своего? Если бы было у тебя какое обвинение против него, то обличил бы его перед нами, а, доказав его вину, тогда и поступил бы с ним так. А теперь объяви вину его, за которую ты сотворил с ним такое". И сказал Святополк: "Поведал мне Давыд Игоревич: "Василько брата твоего убил, Ярополка, и тебя хочет убить и захватить волость твою, Туров, и Пинск, и Берестье, и Погорину, а целовал крест с Владимиром, что сесть Владимиру в Киеве, а Васильку во Владимире". А мне поневоле нужно свою голову беречь. И не я его ослепил, но Давыд; он и привез его к себе". И сказали мужи Владимировы, и Давыдовы, и Олеговы: "Не отговаривайся, будто Давыд ослепил его. Не в Давыдовом городе схвачен и ослеплен, но в твоем городе взят и ослеплен". И сказав это, разошлись. На следующее утро собрались они перейти через Днепр на Святополка, Святополк же хотел бежать из Киева, и не дали ему киевляне бежать, но послали вдову Всеволодову и митрополита Николу к Владимиру, говоря: "Молим, княже, тебя и братьев твоих, не погубите Русской земли. Ибо если начнете войну между собою, поганые станут радоваться и возьмут землю нашу которую собрали отцы ваши и деды ваши трудом великим и храбростью, борясь за Русскую землю и другие земли приискивая, а вы хотите погубить землю Русскую". Всеволодова же вдова и митрополит пришли к Владимиру, и молили его, и поведали мольбу киевлян заключить мир и блюсти землю Русскую и биться с погаными. Услышав это, Владимир расплакался и сказал: "Воистину отцы наши и деды наши соблюли землю Русскую, а мы хотим погубить". И уступил Владимир мольбе княгини, которую почитал как мать, памяти ради отца своего, ибо сильно любил он отца своего и при жизни и по смерти не ослушивался его ни в чем; потому и слушал он ее как мать свою и митрополита также чтил за сан святительский, не ослушался мольбы его.

Владимир был полон любви: любовь имел он и к митрополитам, и к епископам, и к игуменам, особенно же любил монашеский чин и монахинь любил, приходивших к нему кормил и поил, как мать детей своих. Когда видел кого шумным или в каком постыдном положении, не осуждал того, но ко всем относился с любовью и всех утешал. Но вернемся к своему повествованию.

Княгиня же, побывав у Владимира, вернулась в Киев и поведала все сказанное Святополку и киевлянам, что мир будет. И начали слать друг к другу мужей и помирились на том, что сказали Святополку: "Это козни Давыда, так ты иди, Святополк, на Давыда и либо схвати, либо прогони его". Святополк же согласился на это, и целовали крест друг другу, заключив мир.