Повесть об укротителе

На другой день Ладильщиков снова пошел в зоопарк и опять примкнул к группе Марии Петровны. А на третий день — опять… Мария Петровна заметила Ладильщикова. «Чего он ходит каждый день?..» — подумала она. Маше приглянулся Николай. Красиво сложен и, наверное, очень сильный. Может, борец или боксер? В гимнастерке ходит, чистый и подтянутый, — наверно недавно военным был. Симпатичный, но какой-то уж очень смирный, молчаливый. Даже вопроса не задаст. Или ему всё ясно и так, или он просто тюфяк. Смотрит — глаз не сводит и каждое слово её ловит и как будто впитывает в себя. Когда вся группа разошлась, Николай задержался. Они стояли около клетки пятнистого оленя и любовались красивым тонконогим животным.

— Вы почему каждый день ходите в зоопарк? — спросила Маша.

— Просто люблю, — ответил Николай.

— Кого?

— Животных.

— Я тоже их люблю. А почему вы ходите к моей группе? Есть же другие экскурсоводы.

— Мне нравится у вас… Вы хорошо объясняете… — Только и всего?

— Да.

— Спасибо. А вы кто?

— Да как вам сказать… Вроде артиста, что ли…

— А что вы представляете? Где играете?

— С медведем выступаю.

— О, это, должно быть, очень интересно! А где вас можно посмотреть?

— Пока нигде. Я сейчас готовлю новый номер.

— Репетируете, значит, может, вы совсем и не артист, а так просто…

— Что «просто»? — насторожился Николай.

— Извините, мне надо идти, — резко оборвала его Маша и пошла прочь быстрыми энергичными шагами.

Николай смотрел ей вслед и думал: «Сильная и с характером… Хорошая. Но что ее обидело?..» А Маша, уходя от Николая, думала: «Наверно, смотрит вслед. Все равно не обернусь, сколько ни смотри. И разговаривать-то как следует не умеет, а ещё говорит, что артист. Наверно, хотел произвести впечатление… Много вас таких «артистов», любителей до красивых оленей… Но что-то в нём есть симпатичное, солидное, медвежье. И даже курносый нос и толстые губы идут ему. Наверно, добрый…»

Пять лет тому назад осиротела Маша: отец погиб в бою под Уральском от шашки белоказака, а через год умерла от тифа мать. Оба они много лет работали в зоопарке, и Маша с малых лет пристрастилась к их скромному труду: чистила клетки, кормила животных. Особенно ей нравились малыши-зверята, и с ними она больше всего возилась. После смерти матери Машу приютила семья ветеринарного врача Добросмыслова, который вот уже много лет, обслуживал зоопарк. Маша им нравилась, и они взяли её к себе, приголубили, но Маша не согласилась жить, как она выражалась, на их «хлебах». «Тебе, Маша трудно будет учиться…» — сказал Роман Алексеевич, «Я буду работать и учиться,» — твердо заявила она.

Шестнадцатилетнюю Машу зачислили уборщицей, а через два года, когда она окончила школу второй ступени, ей доверили работу экскурсовода. Сначала она робела, а потом привыкла и посмелела — вряд ли кто лучше её знал всех обитателей зоопарка, разве только Роман Алексеевич.

…Сначала Ладильщикову никак не удавались новые номера. Мишук, привыкший бороться, трудно усваивал новые трюки и не хотел их выполнять. Каждый раз он пытался обхватить хозяина и повалить его наземь. Легче было бы готовить заново другого медведя, чем переучивать Мишука. Не сразу удался трюк с львиной головой. Как только Ладильщиков надел эту громоздкую страшную маску, медведь зарычал и попятился от хозяина. А потом привык. Подойдет, понюхает и, узнав хозяина, начинает «работать».

Особенно трудным оказался номер со стрельбой из пистолета. Медведь должен был стрелять в буржуя. Ладильщиков учил Мишука хвататься зубами за дощечку, соединенную веревочкой с курком пистолета. При первом же выстреле медведь испуганно шарахнулся в сторону и сбил с ног Ладильщикова. Пришлось стрелять без патрона. Но даже и в этом случае медведь не хватался за дощечку: боялся выстрела. Ладильщиков веревку удлинил, чтобы пистолет находился подальше от медведя, а дощечку смазал медом. Соблазнительная приманка! Мишук осторожно облизал дощечку, — выстрела не последовало. Потом он уже смело забирал дощечку в рот и обсасывал ее. Щелканье курка его не пугало. «Ладно, пусть пока будет так. вхолостую, — подумал Ладильщиков.

На генеральную репетицию был приглашен Владимир Дуров.

— Ну, как ваше мнение, Владимир Леонидович? — с почтением спросил Аменицкий после того, как они посмотрели номера.

— Хорошо. И для ума и для сердца. И главное — современно.

— Чудесно! — воскликнул Аменицкий. — Включаю вас, Николай Павлович, в программу.

Дуров подошел к Ладильщикову и пожал ему руку.

— Молодец. У вас талант дрессировщика. У меня есть вам одно предложение, Николай Павлович.

— Какое, Владимир Леонидович?

— Переходите ко мне в «уголок» помощником. Вместе с учёными будете изучать животных. Это очень нужно и интересно.

— Я понимаю, Владимир Леонидович, но… Я выступать люблю перед народом.

Дуров нахмурился, задумался. «Наверно, обиделся…» — мелькнула мысль у Ладильщикова, А Дуров вздохнул и сказал: