Повесть об Атлантиде

— Да я так… — сказал он. — В общем, посоветоваться надо. Ты знаешь чего-нибудь про Атлантиду?

— Атлантиду? — Павел подумал немного. — Это, наверное, справочник по Атлантическому океану. Вроде лоции. Рифы там указаны, течения… А то есть еще эфемериды…

— Страна?

— Какая там страна! Таблицы. По ним вычисляют положения звезд. Название, правда, красивое. А так — одни цифры.

— Нет, Атлантида — страна. Знаешь, Пал Алексеич, какая страна? Хочешь, я тебе расскажу? Я никому не говорил, а тебе расскажу.

— Давай, — согласился Павел.

И Юрка рассказал.

Он рассказал то, что прочитал в тетради, и то, что уже сам успел придумать. Окончив говорить, он посмотрел на Павла, ожидая удивления и восторга.

— Может быть, это все выдумано? — сказал Павел.

— Как же выдумано! — чуть не крикнул Юрка, — Это такая страна! Там даже солнце, почти никогда не заходит!

— Чудак человек; У нас за Полярным кругом солнце по полгода светит, а где ж там пальмы?

— Это было давно, — упрямо сказал Юрка. — Она утонула. И не обязательно за Полярным кругом.

— В тетради не написано, где она?

— Нет.

— Может быть, это здесь было? — в голосе Павла слышался смешок и снисходительность взрослого.

Но Юрка в таких делах не признавал шуток. Он даже не заметил откровенной улыбки Павла.

— А ты знаешь, — обрадовался он, — я тоже думал, — может, здесь?

И оттого, что Юрка не принял шутки, Павлу стало неловко.

— Может, — неожиданно подтвердил он и так же неожиданно нашел объяснение: — Я тебе скажу, Юра: раньше здесь был совсем другой климат. И пальмы были, и мамонты. Я читал… А еще раньше было море. Где мы сейчас стоим, — это дно моря. Даже не море — океан. В океане, наверное, были острова, на, островах жили… обезьяны. То есть сначала — обезьяны, а потом люди, — спохватился он, заметив подозрительный взгляд Юрки. — Я слышал, что где-то в тундре, под вечной мерзлотой, нашли целый поселок, а во льду — замороженного человека, очень древнего…

— А бивень… помнишь? Бивень нашли у нас в огороде! — заторопился Юрка. — И костяную фигурку! Только голова обломана.

— Помню, — ответил Павел и внезапно почувствовал, что уже пройдена та грань, когда можно обернуть все шуткой. А еще подумал, что если сейчас он откажется от своих слов, то обидит Юрку на всю жизнь.

Павел продолжал рассказывать.

И тогда встали из пепла города Помпея и Геркуланум. Поднялись со дна морей груженные дублонами испанские каравеллы. Анды, стряхнув с себя пыль обвалов, обнажили города перуанских инков.

Павел далеко не всё знал и не всё помнил. Они вспоминали вместе, вспоминали прочитанное и услышанное. Это были обрывки книг. А может быть, — снов. Ведь человеку никогда не снится будущее, а только — прошлое. И это прошлое, приукрашенное фантазией, засверкало небывалыми красками. Все было мраморное, золотое, вечное.

Но так уж всегда получалось, что им редко удавалось договорить до конца. Наступил вечер.

— Иди домой, — опомнился Павел. — Влетит. Да и мне пора.

— Ничего, — сказал Юрка, — меня не бьют. Меня словами воспитывают. Только словами — хуже. Других выпорют — и всё. А меня — словами.

— Конечно хуже, — согласился Павел. — Словами человека до чего хочешь можно довести. Ты не говори, что меня здесь видел…

— Не понимают они! — горячо сказал Юрка. — Если у тебя — мечта, так что ж особенного!

— Не понимают, — вздохнул Павел. — Я уже три рапорта написал. Не пускают.

Не один Юрка, многие знали о том, что начальник пристани мечтает о больших плаваниях. Трубка, лоция Баренцева моря, которую он знал наизусть, и якорек, выколотый на руке, не сделали его моряком, но он был неукротим в своей тяге к морю.

Рапорты в Управление возвращались обратно с обидными резолюциями. Он писал новые.

Матросы пристани посмеивались, видя, как он болтался в волну на плесе, вырабатывая устойчивость против морской болезни; А он, дождавшись сильного ветра, выходил снова.

— Так ты не говори, что видел меня, — повторил Павел.

— Я не скажу.

— Ну, будь здоров. На пристань с удочкой приходи! Я скажу, чтобы тебя пускали! — крикнул Павел уже с реки.

— Ладно! — ответил Юрка и, вспомнив матроса, засмеялся. Нет, дорога на пристань теперь закрыта.

Насвистывая, Юрка зашагал по берегу.

Солнце уже село. Над горизонтом неподвижно висели раскаленные облака.

5. Продолжение знакомства

Дома сгрудились над берегом, словно бежали и остановились у обрыва в испуге. В просвете между домами виднеется искрящаяся полоска — кусочек Енисея. Окна класса распахнуты настежь. С реки слышатся гудки. Идут плоты, баржи. Не оставляя за собой волны, буравят воду наливные самоходки. Колесные буксиры молотят плицами по облакам, разбивая их вдребезги. И все мимо, мимо… В Игарку, в Дудинку — к морю.

По улицам бродят пьяные от жары собаки.

Небывалое лето пришло в Усть-Каменск!

Петькина парта у окна. Солнце печет ему затылок, слова учителя доносятся будто издалека. Гораздо лучше слышно, как тоненько и сварливо визжит пила на лесопилке.