Повесть о Сверкающей Равнине

– Ожидал я услышать о каком-нибудь чуде вроде этого, – откликнулся Халльблит, – ибо говорилось мне, что земля эта – волшебная; но, хотя прекрасны эти луга, ничего в них диковинного я не усматриваю; во всем похожи они на другие края, хотя, возможно, и прекраснее.

– Может, и так, – молвила дева, – о других землях мы ведаем лишь понаслышке. Ежели мы когда-нибудь и знали их, то давно позабыли.

Спросил Халльблит:

– Не называют ли эту землю также Полями Бессмертных?

Едва выговорил он эти слова, улыбка угасла на лице девы, и она, и товарки ее побледнели, а черноволосая красавица молвила:

– Воздержись от таких речей! Закон запрещает произносить их вслух. Однако ты можешь называть здешний край Землей Живущих.

Отозвался юноша:

– Прошу прощения за неосторожное слово.

Тогда снова заулыбались девы, и придвинулись к гостю, и принялись ласкаться и умильно на него поглядывать; но Халльблит отстранился малость и молвил:

– Я приехал сюда в поисках того, что утратил, и утрата эта весьма меня огорчает.

Откликнулась дева, снова подступая к нему:

– Да обретешь ты искомое, прекрасный юноша, а в придачу все, чего бы не пожелала душа твоя.

На это молвил Халльблит:

– Не привозили ли сюда недавно деву по имени Заложница? Она хороша собой, светловолосая и сероглазая, улыбка у нее ласковая, а голос нежный, однако прямодушна она и смела, и робостью не отличается; высока по нашим меркам, но прекрасно сложена; то женщина из клана Розы, моя нареченная невеста.

Девушки переглянулись и покачали головами, и отозвалась черноволосая красавица:

– Нет, такой женщины мы не знаем, и о названном тобою клане не слышали.

Тогда омрачилось лицо юноши, и отразились на нем тоска и горе, и нахмурился он, ибо жительницы острова показались ему легкомысленными и бездумными, несмотря на всю их красоту.

А девы, дрожа, отпрянули от него назад, ибо до того стояли совсем близко, взирая на гостя с любовью, а та, что говорила более прочих, ласково поглаживала его левую руку. Теперь же воскликнула она:

– Нет, не гляди на нас так зло! Ежели женщины этой нет на острове, так не по нашему злоумышлению! Однако, может статься, что и здесь она. Ибо те, что попадают сюда, не сохраняют прежних своих имен и вскорости забывают их напрочь. Ты пойдешь вместе с нами к Королю, и он сделает для тебя все, что захочешь, ибо могущество его беспредельно.

Халльблит отчасти смягчился и молвил:

– А много ли женщин в этой земле?

– О да, много, – заверила дева.

– А много ли таких, что сравняются с вами красотою? – полюбопытствовал юноша. Тут заулыбались девы и обрадовались, и снова приблизились к гостю, и расцеловали ему руки; а черноволосая красавица молвила:

– Да, о да, немало таких, что красотою сравняются с нами, а кое-кто и превзойдет, – и она рассмеялась.

– А этот ваш Король, – продолжал Халльблит, – как вы его зовете?

– Он – Король, – ответствовала дева.

– А другого имени у него нет? – настаивал юноша.

– Нельзя нам произносить его, – отозвалась дева, – но ты вскорости его увидишь и убедишься, что он – воплощение могущества и благости.

Глава 11. Морской Орел возрождается к жизни.

А пока так беседовали они промеж себя, вышел из рощи человек роста весьма высокого, рыжебородый и черноволосый, на щеках его играл румянец, а лицо так и сияло радостью; с виду было ему зим тридцать пять. Он направился прямиком к Халльблиту, и обнял его, и расцеловал в щеки, словно явился к нему из-за моря дорогой друг юности.

Подивился тому Халльблит, и рассмеялся, и молвил:

– И кто же ты таков, что так я тебе дорог?

Ответствовал незнакомец:

– Коротка же твоя память, Сын Ворона, раз столь быстро позабыл ты своего сотоварища и попутчика, который оделил тебя едой и питьем, и добрым советом в Чертоге Викингов.

Тут рассмеялся он весело, и обернулся к трем девам, и взял их за руки, и поцеловал в губы, они же льнули к нему весьма умильно.

Отозвался Халльблит:

– Выходит, и в самом деле возвратилась к тебе молодость, как пожелал тебе я по твоей просьбе?

– Воистину так, – отвечал рыжебородый. – Я – Морской Орел прежних дней, и вернулась ко мне молодость, а с нею и любовь; да и полюбить есть кого. – С этими словами повернулся он к самой красивой из девушек, а она была белокожей и благоуханной, словно лилия, розовощекая и хрупкая, и ветерок играл длинными локонами ее золотых волос, что спадали ниже колен; и обнял ее рыжебородый, и привлек к груди, и расцеловал лицо ее бессчетное количество раз, она же нимало не возражала, но и руки ее, и губы отвечали на ласку. Две подруги ее стояли рядом, улыбаясь и ликуя; и захлопали они в ладоши, и поцеловались промеж себя, радуясь новому возлюбленному; и, наконец, принялись плясать и резвиться вокруг них, словно ягнята на лугах по весне. А Халльблит стоял среди всей этой суматохи, опираясь на копье, и улыбка играла на губах его, но брови хмурились; ибо размышлял он про себя, как бы ему поспособствовать своим поисками.

Когда же плясуньи притомились, Морской Орел оставил избранную возлюбленную, и взял за руки оставшихся двух, и подвел их к Халльблиту, и воскликнул: