Повесть о смерти

- Она была греческой невольницей в Константинополе. Ее здесь, может быть на том же самом рынке, продала ее мать. Купил ее наш посол Лясопольский, это было еще до третьего раздела Польши. И он ее не то продал, не то подарил графу Потоцкому. Она была необыкновенная красавица. После смерти графа на ней женился русский генерал Витт. Что ж, всё это та же власть денег, которую теперь справедливо осуждают передовые люди.

- Ты, может быть, сен-симонист или фурьерист? Я знаю, ты всегда сочувствовал всему этому…

- Сочувствовал ли? А как же не сочувствовать? Я знаю, что такое бедность. Однако я не фурьерист и не сен-симонист, а бланкист.

— Это еще что такое?

- Бланки французский революционер, один из самых замечательных и благородных людей во Франции. Впрочем, вы не интересуетесь политикой.

- Так ты в наши места, в Россию, совсем не вернешься? У нас легко найти работу, и я мог бы тебе…

- Я вернусь не в Россию, а в ту часть Польши, которую вы захватили, вернусь тогда, когда она освободится, — перебил его Виер.

— Я Польши не захватывал, и русский народ за это не отвечает.

- Нет, отвечает. Всякий народ отвечает за свое правительство. И не Бенкендорф, не Орлов, не Дуббельт, а Пушкин написал «Клеветникам России»!

- Случайная ошибка гения. «Но зачем же ты едешь в Россию при таких чувствах?» — хотел спросить Лейден и на спросил.

- Поговорите обо всем этом не с поляками, а с вашими же русскими казаками, с теми, которые живут в Турции.

- Я что-то о них не слышал. Что это за люди?

- Это так называемые казаки-некрасовцы. Они говорят на чистейшем русском языке и исповедуют православную веру, но русское правительство ненавидят. В пору войны 1812 года они желали победы французам, а Наполеона боготворили, хотя никогда его не видели.

- Они, что ж, турецкие подданные?

- Подданные султана и даже верноподанные. Турки к ним очень хорошо относятся. Турки и вообще оклеветанное племя. Нет народа терпимее, чем они. Они были терпимы еще в ту пору, когда на западе была инквизиция.

- Мне тоже очень нравятся турки, но всё же кто устраивал всевозможные погромы и резню?

- Резня у турок происходила реже, чем у западных народов. И резню обычно устраивали не они, а курды или янычары.

- Да янычары-то кто же были, если не турки?

- Среди янычар турок было мало. Янычары в большинстве были дети христиан, а то евреев, обращенные в мусульманскую веру. Турки их всегда ненавидели, да и султаны тоже. Но султаны их боялись: они ведь устраивали все перевороты, убивали султанов. И обычаи у них были соответственные. Когда янычары хотели поговорить с султаном, они поджигали один из кварталов Стамбула. По закону, падишах должен выезжать из сераля на большие пожары, вот тогда они с ним объяснялись и добивались всего, что хотели. Ведь Магомет истребил янычар именно тем, что поднял на них турок. Когда они лет двадцать тому назад устроили одну и; своих очередных штучек, султан велел поднять на к рале знамя Пророка и призвал правоверных и регулярные войска. Турки рассвирепели и истребили всех янычар. Так они и закончили свое существование.

- Каюсь, мне такие нравы не очень нравятся.

- Что ж делать? Так, надеюсь, закончат существование и ваши собственные янычары.

- А ты расскажи подробнее об этих казаках.

- Это очень хорошее племя. Красивое, даровитое, терпимое. При них живут греки, армяне, евреи, и они к ним относятся прекрасно. Управлял ими 92-летний казак Солтан, мудрый был старец.

- Вот как? Ты, значит, был у них?

- Да, проездом. Кое-что и у них купил.

- И они опять мечтают о войне?

- О войне никто не мечтает. Война просто неизбежна. Никто не мечтает о том, чтобы вечером зашло солнце. Но оно вечером зайдет, а утром будет рассвет. Так и война. В отличие от вас, народы не вечно будут терпеть Николая!.. Впрочем, я напрасно разгорячился. Я прекрасно понимаю, что всё же такие русские, как вы, за Николая не отвечают. Если я что сказал не так, пожалуйста извините.

- Помилуй, за что же мне сердиться? Ты думаешь, я сам люблю Николая Павловича? Но, во-первых, плетью обуха не перешибешь…

- Смотря какой плетью!

- А во-вторых, это всё… Ну, как сказать? Это всё — земное.

- Конечно, земное. Каким же ему быть?

- Ненавижу войны и революции. Грязное, брат, дело.

- Война одно, революция другое.

- Нет, не обманывай себя: это одно и то же.

- Да и войны бывают осмысленные.

- Не бывает таких войн. В какой это войне три тяжело больных короля гонялись друг за другом на носилках? Помнится, это Карл V, Франциск I и Генрих VIII? Так их бы всех поместить рядышком в дом умалишенных. Им бы о душе было подумать, а они вот каким занимались делом!

- Чем же надо заниматься? Платанами?

- Уж много лучше платанами… Ты о смерти думаешь? '— спросил Лейден. В последнее время он нередко задавал этот вопрос новым людям и приводил их в недоумение.

- Думаю ли о смерти? Этим делу не поможешь.

- Какому «делу»? В бессмертие души веришь?

Ведь, кажется, теперь все сходятся в отрицании личного бессмертия.