Повесть о школяре Иве

Лучи низкого заходящего солнца, пронизывая лес, разрисовали деревья узорами светотени, и стволы стали кружевными, прозрачными. По мере того как солнце уходило все ниже, кружево стволов блекло. Отблески вечерней зари потухали одив за другим, лес погрузился в синие сумерки и сразу стал неприютным. Потянул сырой ветерок, и листья деревьев начали загадочно нашептывать, словно предостерегая о чем-то таинственном, неведомом.

— Развести костер? — сказала Сюзанна. — Зверей отпугнет, а людей? Бог их знает, какие люди увидят огонь, учуют запах дыма.

— Потерпим. Ночь светлая, — отвечал Проспер, — Я знаю эти места. Если с рассветом двинемся, скоро выйдем на дорогу в обход мерлеттского леса, а там, после полудня, придем к лесу, где наши.

Вторые сутки, как Ив, Проспер и Сюзанна ушли из Парижа. Всё было знакомо Иву — в третий раз шел он Орлеанской дорогой. Даже встречные крестьянские повозки и тележки, вьючные ослы, вереницы паломников, монахи, рыбаки на берегу рек, казалось, были те же самые. Только он, Ив, был другим. Тревожно было на душе. Что ждет впереди, сможет ли он исполнить задуманное? Он укажет место угольных ям, а дальше? Уйдет обратно в Париж или останется со своими деревенскими и вместе с ними будет скрываться в лесах? Сколько — год, два? В пути на остановках Ив прислушивался к тому, что говорят люди, приглядывался к выражению лиц и ничего не услышал, ничего не увидел такого, что говорило бы о войне. Возле одной из придорожных таверн, помня слова Фромона, он слушал россказни черного монаха. Монах болтал о каком-то рыцаре в графстве Гин, который устраивал для народа по праздникам на дворе своего замка кулачные бои и травлю медведя собаками. Странно, что он говорил о далеком графстве и молчал о том, что творится тут, совсем близко. Может быть, боялся кого-нибудь, а может быть, считал, что война между рыцарями дело обычное и беспокоиться об этом должны только люди, близкие к этим рыцарям, — их сервы и вилланы или вассалы и монахи монастырей, находящихся в их доменах? Только одно утешало Ива в тревожных помыслах: встреча с отцом Гугоном. Все будет зависеть от его советов. Ив верил в дружеские чувства своего старого наставника, в его житейскую мудрость. Только бы скорее разыскать его!..

Когда чуть забрезжило утро и они, не дойдя нескольких лье до Шартра, свернули с Орлеанской дороги на заросшую травой проселочную дорогу, уходящую на восток, все трое долго шли молча, словно это безлюдье и эта трава, казавшаяся ковром после утоптанной и укатанной большой дороги, и тишина, нарушаемая еле слышным щебетом проснувшихся птиц, погрузили их в мир сосредоточенного, невеселого раздумья о войне, о близких, о том, что ожидает каждого из них. А утро было безоблачное, розовое, жизнерадостное, напоенное душистыми запахами трав, дорога блестела росой. У леса в овражке плескался ручей. Вышедший к нему на водопой олень, завидев подходивших, метнулся обратно в лес и спугнул двух диких голубей, которые потом долго кружили над дорогой.

Солнце было высоко, когда дорога привела их на холм, в дубовую рощицу. Старые развесистые деревья стояли поодаль одно от другого в высокой траве, пестревшей цветами. На верху холма, в тени широковетвистого дуба, бил из земли родник.

— О, как хорошо! — крикнула Сюзанна, сняла со спины мешок и, став на колени, зачерпнула ладонями воду, умыла лицо. — Какая холодная! Здесь и отдохнем, поедим. Снимайте мешки!

— Подожди. Пойдем, Ив, вон туда.

Проспер взял Ива за руку и повел.

— Вот, смотри.

Они стояли над западным склоном холма. Под ними расстилались поля, леса, дорога, по которой они пришли сюда.

— Видишь самую дальнюю полосу леса? Это мерлеттский лес. Видишь, как мы его далеко обогнули? Теперь смотри в ту сторону, куда мы пойдем. Во–он там, за тем холмом, церковная башня; за ней, в самой–самой дали, лесная полоса — это начало орлеанского леса, там наши. Вот теперь и прикинь, сколько времени понадобится, чтобы добраться оттуда до мерлеттского леса и в случае, если раздобудем оружие, сколько придется навьючить лошадей. Не забудь, что все это надо сделать ночью. Ты говорил мне, что овраг, где ямы, выходит из леса как раз сюда, на восток. А вот лошади пройдут ли в нем навьюченными?

— Пройдут — он широкий.

— А как же ты ночью в лесу опознаешь место? Не зажигать же факел!

— Если пойдем отсюда, то смотреть будем по правому склону оврага. Густой орешник растет только на краю, над самыми ямами, больше нигде его нет. Найдем.

— Ну ладно Идем отдохнем, поедим — ив путь. Там, в лесу, с нашими все решим как следует.

Ив всматривался в темневшую на горизонте полосу орлеанского леса:

— Далеко еще.

— К вечеру будем.