Повесть о Роскошной и Манящей Равнине

Утром Холблит проснулся, ощущая себя очень сильным и благодушным; еще он заметил, что кожа на членах его сделалась чистой, гладкой и ровной, а еще услыхал, что совсем рядом кто-то веселится и радостно поет. Соскочив с постели, еще не расставшись со сном, он отодвинул занавески крытого ложа и выглянул в чертог, и… О! На высоком сиденье восседал муж с вида зим тридцати, высокий, пригожий, золотоволосый и с блестящими, словно стекло, серыми глазами, во всем гордый и благородный. Возле него сидел другой муж подобного возраста, крепкий и коренастый, с короткой и курчавой каштановой шевелюрой и рыжей бородкой, краснолицый и с виду похожий на воителя. Еще по чертогу расхаживал муж помоложе, чем эти двое, высокий, стройный, темноглазый и с вида влюбленный; он-то и пел такую вот песню, легко ступая по мощеному полу:

Прекрасен сей мир, когда кончается осень
И ленивое солнце не спешит оставить постель.
Ласковы дни, и чиста неба просинь,
А ветры все лгут, что неведома им метель.
Притихли сады, где желтеют спелые яблоки,
Яркие, словно цветы в весенний день,
Не щебечут малиновки, и замолчали зяблики;
В сонном саду созревания сонного лень.
Красою блистала весна, но на юный цвет
Серость ложилась в пасмурный день.
Красою играло лето, но погас и его свет.
Дни его кончились, и землю покрыла тень.
Приди же любовь, ибо мир почиет на нас.
Далеко неудача, далече страх.
Отдых в конце пути – блаженный час,
И хвала уже на наших устах.
Приди из своего дряхлого домика у воды,
Где, укрывшись от губ прилива, зелена трава,
Что укрыла побоища и знаки прежней беды,
Где лишь о тебе и обо мне все слова.

Тут Холблит облачился и вышел в чертог; увидев молодца, все трое засияли улыбками и ласково приветствовали его. Благородный муж, сидевший во главе стола, молвил:

– Прими благодарность, о воитель из Дома Ворона, за свою помощь в нашей нужде: воздаяние наше тебе не будет меньшим.

А муж с каштановыми кудрями подошел к нему, обнял и поцеловал, а потом сказал:

– О друг и приятель, кто знает, возможно, однажды я помогу тебе не меньше, чем ты помог мне! Впрочем, судя по обличью, ты не из тех, кто нуждается в чьей-либо помощи. А теперь да придет к тебе в этот день веселье не меньшее, чем ко мне.

Тут все трое радостно возопили:

– Это и есть та земля! Это она!

Так Холблит понял, что перед ним вчерашние двое старцев и скорбный муж и что молодость вернулась к ним.

С радостью утоляли утренний голод все трое, не был угрюм и Холблит, думая про себя:

– Неужели у меня не хватит силы расстаться с тем, что эти дряхлые пустословы сумели все-таки обрести?

Покончив с завтраком, ищущие более не медлили, ибо стремились узреть Короля и получить от него свою долю сладкого счастья. Посему изготовились они к пути, и прежде бывший вождем молвил:

– Способен ли ты, о Сын Ворона, отвести нас к Королю, или же мы должны отыскать другого мужа, который сделает это для нас?

Ответил Холблит:

– Я могу подвести вас к опушке леса – ибо там обретается этот Король – так близко, что вы не разминетесь с ним.

После они отправились к двери, и Страж отпер ее перед ними, но не сказал ни слова, когда, расставаясь, они любезно благодарили его за гостеприимство.

Оказавшись за пределами двора, младший из троих принялся с песней носиться по лугу, срывая горстями прекрасные цветы. Но тот, кто прежде был Королем, огляделся вокруг и во все стороны и наконец молвил:

– Но где же кони и люди?

А его рыжебородый приятель спросил:

– О Сын Ворона, скажи, в этой земле путники ходят пешком или ездят на конях?

Ответил Холблит:

– Прекрасные друзья, знайте, что в этой земле люди чаще ходят пешком, мужчины они или женщины, и при этом почти не утомляются и не спешат.

Тогда былой ратный вождь хлопнул прежде бывшего Королем по плечу и проговорил:

– Слушай же, владыка, и не медли более, но подбери свое одеяние, ибо сегодня ни один сын кобылы не поможет тебе. Ясен ждущий нас день, и много прекрасных дней последует за ним.

Так Холблит повел их внутрь края, размышляя о многом, но в основном не о своих друзьях. Впрочем, все они, в особенности тот, что был помоложе, оказались людьми многословными, ибо черноволосый сыпал вопросами, в основном о женщинах, какие они здесь с вида и какого нрава. Холблит отвечал ему, пока мог, но потом расхохотался и молвил: