Повесть о Предславе

Предслава, Позвизд и Златогорка проследовали вдоль стены, перебегая через стрельницы и узкие площадки, к юго-восточному краю крепости. Отсюда виден был Днепр, зоркий глаз разглядел бы даже пенящиеся барашки волн. Солнце косыми лучами било в лицо. Предслава, прикрыв глаза ладошкой, смотрела, как, извиваясь серебристой струёй, выехала к берегу Днепра дружина, различила по красному плащу воеводу Александра, который, взмахивая рукой в булатной рукавице, отдавал распоряжения. Вот один отряд воинов отделился от дружины и помчался по шляху вдоль реки, другой, вздымая пыль, поскакал в сторону Вышгорода, на север.

– Сторожевые отряды посылает, – пояснил Позвизд. – Видно, не настиг печенегов. Быстрые они, мигом в степь сиганули.

– Эх, мне б туда! – воскликнула Златогорка. – Я б их догнала!

Позвизд, криво усмехнувшись, передёрнул плечами.

Сзади раздался тяжёлый грохот сапог.

– А вам чего здесь надо?! – рявкнул за спиной у Предславы голос Ивещея. – А ну, вниз! И кто вас токмо сюда пустил!

Боярин грубо ухватил Златогорку за косу.

– Ты, смердова дочь, закопёрщица в сем деле?! Всё средь княжьих чад баламутишь! Я-от те задам!

Златогорка, вдруг ловко извернувшись, укусила Ивещея за руку, да так сильно, что у того на ладони проступила кровь.

– Ах ты, дрянь! – взвизгнув от боли, боярин отдёрнул руку.

– Бежим! – крикнула Предслава и бросилась вниз по лестнице.

Позвизд и Златогрока поспешили за ней. Вслед им долго ещё неслись проклятия Ивещея.

Вечер того дня прошёл спокойно, хотя воротившийся в крепость воевода Александр был необычно хмур. Строго-настрого приказав охранять все городские ворота, он до рассвета сидел в своей палате, не смыкая очей. Чуяло сердце отважного воина – не случайно рыскали окрест Киева печенеги. Грядёт, по всему видать, на Руси тяжкая пора лихолетья.

Глава 6

Ратник в кольчуге и остроконечном шишаке на голове, устало покачиваясь из стороны в сторону, въехал в ворота княжьего двора верхом на взмыленном измождённом коне, роняющем на песок хлопья желтоватой пены. Гридни помогли воину спешиться, протянули корчагу с олом[94]. Гонец долго и жадно пил, по пыльному лицу его текли хмельные янтарные струи.

Шумная гридница мигом притихла, когда он, выбиваясь из сил, тяжело рухнул на скамью и отрывисто промолвил, исподлобья глядя на воеводу Александра:

– Печенеги, воевода! В силе тяжкой! По Витичеву броду прошли! У Тумаща сёла пожгли. Идут к Белгороду! Скакал к тебе, нарвался на засаду возле Ирпеня! Троих спутников потерял, подстрелили, поганые! В Белгороде ещё у одного пленника выпытали: ведёт печенегов изменник Володарь со братом. Он их сговорил.

Гонец замолк, голова его тяжело повисла над столом. Только сейчас дружинники заметили, что ратник ранен, на правом боку его под кольчужной рубахой проступает кровь.

– Лекаря вборзе! – крикнул Александр и стал наскоро отдавать распоряжения: – Поликарп, на полуденной стене людей поставь! Ворота крепко-накрепко на запор! Путша, на северную стену ступай! Глядите окрест! А я в сторожу, к Белгороду, коней самых быстрых возьму!

– Стоит ли, воевода, так тебе рисковать? – осторожно заметил бывший тут же Фёдор Ивещей. – Сказано ведь: в силе тяжкой печенеги идут. Нарвёшься на них, так и голову потерять недолго.

– У страха, Фёдор, глаза велики. Тако говорят. – Воевода молодцевато тряхнул пепельными кудрями. – Хочу сведать, правда ли, что велика рать вражья. Может, в чистом поле с ими сойдёмся да отгоним.

– Володарь, воевода, не тот человек, чтоб попусту кулаками махать, – качая головой, возразил старый Поликарп. – Учуял он добычу. Проведал, что князь со дружиною на болгар ушёл.

– Верно выбрал час, когда напасть. Ведомы сего переметчика волчьи повадки, – добавил кто-то из отроков за столом.

– А всё ж надобно поначалу разведать. Киев осаде подвергать не хочу. И трусливо за градскими стенами отсиживаться, чтоб смеялись потом надо мною, – нет, не будет такого! – Александр решительно поднялся из-за стола и поправил висящий на поясе тяжёлый меч. – Как я сказал, тако и содеем!

Гридница вмиг опустела, только явившийся по зову воеводы лекарь с двумя слугами принялся осторожно разоболочать теряющего сознание, стонущего от боли раненого гонца.

…Предславе не сиделось дома, тайком от Алёны и Ферапонта она со Златогоркой снова взобралась на стену у Лядских ворот.

Внизу клубилась густая пыль, но здесь, на высоте, воздух был прозрачен и прохладен, дышалось легко и вид открывался на многие вёрсты. Выглядывая из-за зубцов стены, девочки всматривались в даль. Вот шлях, по которому уходил в поход на болгар князь Владимир, вот Халепье видно далеко на юге, а дальше, ниже по Днепру, едва различимы дубовые стены хорошо укреплённого Витичева. Там – брод, переправа, оттуда обычно приходят на Русскую землю непрошеные гости.