Повесть о первом взводе

Остальные молча наблюдали за тем, как Птичкин установил котелок, как Трибунский застыл над ним с коробкой противогаза в руках. Потом Птичкин осторожно, не уронив ни капли, вылил в коробку полбутылки денатурата. Вылил, подмигнул Григоренко и заглянул в котелок. В котелке было пусто.

- Он сквозь различные очищающие элементы должен пройти, - напомнил Трибунский. - Очиститься и только тогда закапает.

Птичкин бережно, тонкой струйкой, вылил остатки денатурата, с сожалением посмотрел на пустую бутылку, отложил ее в сторону и опустился на землю возле котелка.

Сидели, ждали... Всем расчетом плюс рыжий Григоренко, как будто здесь шел сеанс коллективного гипноза, уставились на котелок, ловили момент, когда первая капля с легким звоном упадет на его дно.

- Трибунский, почему это денатурат у тебя так долго не очищается? - не выдержал Огородников. - Наверно, надо так час держать или два? Да?

- Не спешите, маэстро наводчик, это вам не бражка, - ответил за Трибунского Птичкин. - И не самогон. Когда придет время, тогда и потечет. Я правильно излагаю основную суть, академик?

Но "академик" уже почувствовал, что его провалы в области школьного курса химии поставили под угрозу авторитет науки в первом взводе гвардейского полка. И спасти этот авторитет он был уже не в силах, как не в силах был вернуть денатурат обратно в бутылку. Оказалось, что противогаз предназначен лишь для того, чтобы очищать воздух. Только воздух. А влагу, в том числе и денатурат, активированный уголь мог только впитывать. Наверно, уже впитал... И не стоило оставаться рядом с Птичкиным, когда тот убедится, что наука в лице Трибунского не так уж и всемогуща.

- Сейчас все пойдет как надо, - сказал он. - По всем правилам науки и техники. Подержи-ка, - передал он коробку Огородникову. - И будь внимателен, скоро все начнется. - Трибунский повернулся и не спеша ушел, с каждым шагом удаляясь от коробки противогаза, пустой бутылки и, самое важное, от Птичкина.

- Что сейчас начнется? - Огородников посмотрел на удаляющегося Трибунского, потом на пустой котелок и снова на Трибунского. - Если сейчас все начнется, так почему он уходит?

- Наверно, хочет, чтобы начиналось без него, - подсказал Логунов. Он догадывался, чем может окончиться очистка денатурата.

- Не понял. Почему без него? Серега, ты куда? - позвал Трибунского Птичкин.

Трибунский остановился, оглянулся, махнул рукой: "Оставайтесь мол, без меня обойдется..." и пошел дальше.

Ждали. Время шло, но на дно котелка так и не упала с легким звоном первая капля. Не хотела падать. Постепенно все, в том числе и Птичкин, стали понимать, что капать не будет. И все-таки смотрели, надежда умирает последней.

Затянувшееся молчание прервал Володя Гогебошвили.

- Послушай, Птичкин, скажи пожалуйста, почему так сердито на противогаз смотришь? - Гогебошвили был предельно доброжелателен. - Кажется маленькая ошибка вышла. Наверно противогаз неправильный попался. Он как голодная цапля все в себя впитал и не хочет отпитывать. Но ты, Птичкин, не унывай. Не теряй бодрость духа. Хороший способ знаю. Для тебя что захочешь сделаю. Я из этой хитрой железной коробки, что изображает вредную цаплю, весь твой денатурат, до последней капли обратно выжму.

- Это ты, Гогебошвили, загибаешь, - не поверил Малюгин. - Нет еще такой техники, чтобы обратно все выжать.

- Почему так думаешь? - не согласился Гогебошвили. - Как вино делают, знаешь? Да?

- Кто не знаеть. Тискають виноград, жмуть из него сок.

- Молодец, правильно знаешь. Мы тоже жать будем. Коробку под колесо положим. Да? Машина тяжелая, как пресс. Да?! Даже еще тяжелей. Один раз переедем через коробку - выжмем денатурат. Если надо, будем два раза поедем, три раза поедем. У нас бензина полный бак. Все что было выжмем и еще больше.

А Огородников то ли надеялся, что очищенный денатурат начнет все-таки капать, то ли делал вид, что надеется. Он не выпускал из рук коробку противогаза. Встряхивал ее, сжимал, стараясь что-нибудь выдавить. Пытался заглянуть внутрь. И делал все это усердно, деловито, с самым серьезным видом.

Когда до Птичкина окончательно дошел комизм положения, он взял из рук Огородникова злополучную коробку и швырнул ее через плетень в какой-то заброшенный огород.

* * *

Лейтенант Столяров вернулся во взвод вместе с кухней. Он сидел в кабине "доджа три четверти", рядом с шофером, а из-за борта машины выглядывало перекошенное лицо повара Литвиненко. У повара болел зуб. Правая щека не просто опухла, а стала настолько толстой что, казалось, не имела к тощему Литвиненко никакого отношения.