Повесть о печальном лемуре

Вот и Лена к обеду кличет. Что-то я расписался сегодня.

Сегодня и правда

запись в дневнике ВИ затянулась — что за день такой шестнадцатое июня? Ах да, Блумсдэй. Но о совпадениях можно еще много чего порассказать забавного.

Вот, к примеру, английская писательница Ребекка Уэст для своих литературных занятий искала некий документ Нюрнбергского процесса, для чего пришла в библиотеку Королевского института международных отношений в Лондоне и с ужасом обнаружила там сотни томов с документами по этому процессу, причем никакой индексации, кодификации или иного указания на содержание каждого тома там не было. Полистала она пару томов, остановила мимопрохожую библиотекаршу и взмолилась: помогите, мол, беда с этими поисками. А та и говорит: «Ваша бумага может быть где угодно». Наугад сняла очередной том с полки и раскрыла на первой попавшейся странице. И да, это был тот самый документ.

Игра случайностей? Писатель Артур Кестлер, физик Вольфганг Паули и примкнувший к ним психиатр Карл Густав Юнг считали, что в мире действуют пока еще непостижимые силы, которые стремятся упорядочить хаос человеческой жизни, осуществляя связь между духом и материей. Мир, где разум и материя слились воедино, они назвали unus mundus, и вроде как такую связь уже признают самые мощные умы, не в пример нашему с Виталием Иосифовичем, для которых это слишком сложно. Так что для разрядки вспомним еще парочку забавных и драматических совпадений.

Одно такое было с Норманом Мейлером — кто ж его не знает, кто ж не читал «Нагих и мертвых» и «Американскую мечту»? Жил Мейлер в доме 102 по Пьермонт-стрит в Бруклине. В 1951 году вышел его роман «Берег варваров», где один из главных героев — русский агент. А вскоре выяснилось, что этажом выше в том же доме жил прославленный русский шпион Рудольф Абель.

А вот что произошло в Кейптауне. Там некий оратор произнес страстную речь и закончил ее утверждением, что смерть может поразить любого человека в любой момент, как бы тот ни остерегался. Сойдя с трибуны, оратор сунул в рот жевательную резинку, подавился и умер.

Но всю эту ахинею про совпадения хорошо бы закончить примером уж очень похожим на анекдот, но взятым из совершеннейшей действительности — и имеющим отношение к Вере Аркадьевне, матушке Елены Ивановны. Надо сказать, что ко времени, о котором идет речь, семья Елены Ивановны поменяла квартиру, и Вера Аркадьевна больше не работала на «Лампочке», а поступила в шибко секретную контору под названием «Полюс» в отдел, получивший кличку «птичий». И вот почему.

Отдел был немаленький, больше семидесяти человек, и не сказать чтобы все, но более половины сотрудников отдела носили совершенно птичьи фамилии. Естественно, были там Орлов, Соловьев, два Гусева, Уткин с Уткиной и целых четыре Скворцова, а впрочем, чтобы не сбиться, пишу всех по алфавиту: Аистов, Бекасов, Воронова, Гагарин (вдобавок к двум упомянутым Гусевым), Дергач с Дятловым, Журавлев, Зябликов, Иволгин, Коростылев и Курицын (этот настаивал на произнесении своей фамилии с ударением на «и», но мы-то знаем, что птичья у него фамилия), Лунев (от луня, а не луны), Овсянникова (про Орлова см. выше), Перепелкин, Ракша, Совушкин и Сорокина (не говоря о Соловьеве и четырех Скворцовых), Тетеркина, об Уткиных уже сказано, Филин, Цыплаков, Чижов с Чирковой, Щеглов, Ястребов. Зоркий наблюдатель заметит, что в этом инвентарном списке нет фамилий на Е, М, Н, X, Ш, Э и Ю. Я было подумал, что такие лакуны связаны с отсутствием в русском языке птиц, название которых начинается с этих букв, но быстро отверг это предположение, вспомнив марабу с малиновкой, нырка с нектарницей, ходулочника с шалашником и эму с юрком. А вот с буквой Е и правда нелады: нет птицы на такую букву, если не считать какого-нибудь европейского дубоноса, но попробуйте образовать фамилию от такого названия. Так что теперь для меня буква Е стоит особняком — единственная в русском алфавите, с которой не начинается ни одна птица. Ну а отсутствие птичьих фамилий на упомянутые буквы — это, скорее всего, просто недоработка демона, собравшего всю эту стаю в одном почтенном отделе почтенного научного учреждения. Меня-то больше удивляет зияющее отсутствие там Воробьева — ни одного, хоть тресни. Зато возглавлял этот отдел, занимавшийся (тс-с — тут я опасливо оглядываюсь и раскрываю секрет, информация только для своих) сверхмощными эксимерными лазерами, Федор Абрамович Рух — хотите верьте, хотите нет.

И как вам такое совпадение?

Ну а сейчас, поскольку речь зашла о Вере Аркадьевне, трудно удержаться и не рассказать о кое-каких занимательных эпизодах из жизни этой замечательной женщины.