Читаем Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари) полностью

Покидая когда-то столицу и с тоской вглядываясь в неведомое будущее, Гэндзи утешал себя надеждой на возвращение, а теперь… Как ни радостен был лежавший перед ним путь, он знал, что вряд ли когда-нибудь снова увидит этот дикий берег, и нестерпимая печаль сжимала его сердце. Приближенные Гэндзи каждый на свой лад благодарили судьбу. Скоро из столицы прибыла присланная за Гэндзи свита, веселое оживление воцарилось в доме, и только у хозяина на глазах то и дело навертывались слезы. Так прошла еще одна луна.

Даже небо в ту пору было особенно печальным, и Гэндзи целыми днями пребывал в глубокой задумчивости. «Для чего я всегда сам ради удовлетворения какой-нибудь мимолетной прихоти обрекаю себя на страдания?» - вздыхал он. А приближенные, хорошо знавшие, в чем дело, недовольно ворчали, на него глядя: «Новая забота! Что ж, видно, его уже не изменить!»

- До сих пор он делал вид, будто ничего не происходит, и, тайком навещая ее, оставался спокойным и невозмутимым. И вот его словно подменили, а ведь ей-то теперь будет еще тяжелее расставаться с ним,- украдкой, прячась по углам, судачили они.

А Ёсикиё пережил немало неприятных мгновений, слушая, как они шептались, что, мол, если бы не он…

Дня за два до отъезда Гэндзи приехал в дом на холме немного раньше обычного, а потому - едва ли не впервые - получил возможность увидеть женщину при свете и в полной мере оценить благородство ее манер, тонкую прелесть лица. Она была необыкновенно хороша собой, и Гэндзи почувствовал, что вряд ли когда-нибудь сумеет ее забыть. Сердце его больно сжалось при мысли о скорой разлуке. «Подготовлю все необходимое и перевезу ее в столицу»,- решил он и ей о том сообщил, пытаясь ее утешить. Надобно ли снова говорить о том, как прекрасен был он сам? За время, проведенное в постоянном служении Будде, Гэндзи немного похудел, и черты его приобрели какое-то удивительно трогательное выражение. Захлебываясь от рыданий, он клялся молодой госпоже в верности, и вряд ли кто-то остался бы равнодушным, на него глядя. Право, разве мало было ей этого счастья? Смела ли она рассчитывать на большее? Поразительная красота Гэндзи снова и снова заставляла ее сожалеть о собственной ничтожности, и тяжкие вздохи теснили ей грудь. Волны, осенний ветер, даже они шумели сегодня иначе. По берегу стлался дымок от костров - рыбаки добывали соль (108), и все это, вместе взятое, сообщало местности особое очарование…

- Настала пораНам с тобою надолго расстаться, Но взгляни: этот дым От костров, горящих у моря, Устремляется вслед за мной…-

говорит Гэндзи, а она отвечает:

- Лежат у костров Грудами травы морские, Думы моиСпутались. Все теперь тщетно. И не стану тебя корить.

Молодая госпожа почти не могла говорить, только плакала, да так горько, что сердце Гэндзи разрывалось от жалости. В ответе ее не было ничего необыкновенного, но Гэндзи он показался весьма значительным. Он принялся пенять ей за то, что, несмотря на все его просьбы, она так ни разу и не сыграла ему на кото.

- Сыграйте хоть что-нибудь на прощание, чтобы было о чем вспоминать,- просит он, затем, велев принести привезенное из столицы китайское кото, начинает тихонько перебирать струны. В глубокой ночной тишине плывут чистые, светлые звуки. Вступивший на Путь, не выдержав, подсовывает под занавеси кото «со». Растроганная до слез игрой Гэндзи и одновременно воодушевленная ею, молодая госпожа начинает подыгрывать ему, и кото в ее руках звучит удивительно благородно.

Гэндзи всегда считал, что в игре на кото «со» не имеет себе равных бывшая Государыня-супруга. Она играла в современном стиле, и ценители неизменно восхищались необыкновенно ярким, выразительным звучанием ее кото. Ее игра было столь совершенна, что перед взором слушающего невольно возникал прелестный образ самой исполнительницы.

Дочь Вступившего на Путь играла уверенно и чисто. Нежные, стройные звуки, возникавшие под ее пальцами, казалось, проникали до самой глубины души. Право, трудно было не позавидовать ее мастерству. Изумленный, Гэндзи с упоением слушал совершенно ему незнакомые прелестные, трогательные мелодии. Ему хотелось слушать еще и еще, но, к его величайшей досаде, молодая госпожа очень скоро отложила кото, пробудив в его душе запоздалое сожаление: «О, зачем я не принуждал ее играть для меня прежде?» Ему оставалось лишь поклясться ей в вечной верности, что он и сделал со всей пылкостью, на какую был способен.

- Пусть это китайское кото будет залогом того, что когда-нибудь мы еще сыграем вместе,- говорит он, а женщина отвечает чуть слышно:

- В утешение мне Оставляешь слова мимолетные. Пению струн Рыданьями вторя, отныне Вспоминать я стану тебя…
Перейти на страницу:

Похожие книги

История Железной империи
История Железной империи

В книге впервые публикуется русский перевод маньчжурского варианта династийной хроники «Ляо ши» — «Дайляо гуруни судури» — результат многолетней работы специальной комиссии при дворе последнего государя монгольской династии Юань Тогон-Темура. «История Великой империи Ляо» — фундаментальный источник по средневековой истории народов Дальнего Востока, Центральной и Средней Азии, который перевела и снабдила комментариями Л. В. Тюрюмина. Это более чем трехвековое (307 лет) жизнеописание четырнадцати киданьских ханов, начиная с «высочайшего» Тайцзу династии Великая Ляо и до последнего представителя поколения Елюй Даши династии Западная Ляо. Издание включает также историко-культурные очерки «Западные кидани» и «Краткий очерк истории изучения киданей» Г. Г. Пикова и В. Е. Ларичева. Не менее интересную часть тома составляют впервые публикуемые труды русских востоковедов XIX в. — М. Н. Суровцова и М. Д. Храповицкого, а также посвященные им биографический очерк Г. Г. Пикова. «О владычестве киданей в Средней Азии» М. Н. Суровцова — это первое в русском востоковедении монографическое исследование по истории киданей. «Записки о народе Ляо» М. Д. Храповицкого освещают основополагающие и дискуссионные вопросы ранней истории киданей.

Автор Неизвестен -- Древневосточная литература

Древневосточная литература